Книга Император - Денис Старый

Теперь, после потопления турецкого линкора и взрыва русского фрегата, даже при условии захвата крепостей, было сложно пройти в проливе. Образовалась ловушка. Если бы только турки имели в своем распоряжении больше артиллерии и опытных топчу, то Дарданелльская операция уже могла закончиться бесславно [похожая ситуация случилась во время Первой мировой войны, когда англичане потерпели поражение при попытке захвата Дарданелл].

Умирали русские пехотинцы, уже вскарабкивающиеся на стены Чанаккале и Килитбахира, взяты иные прибрежные форты и османам ничего не оставалось, чтобы перенаправить часть своих пушек на наступающие колонны русских пехотинцев и егерей. Это в некоторой степени оставляло шансы для кораблей под Андреевским флагом прожить дольше.

Раненный в ногу и руку подполковник Никольский до последнего был на острие атаки, казалось, не замечая ранений. Он вел своих солдат в тот самый последний и решительный бой. Возможно, только пример командира еще поддерживал боевой дух и не давал место малодушию в сердцах русских солдат. И вот, когда уже начинался бой на стене Чанаккале, когда, Мирон Иванович, казалось, находился в безопасности, вражеская пуля попала в голову бесстрашного командира и прервала его жизнь. Солдаты дрогнули…

— Стой, ребята! — прокричал полковой протоиерей Трофим Егорович Куцинский. Православный священник взял в руку крест, демонстрируя его бегущим русским солдатам. — Вот ваш командир! [описывается подвиг священника при штурме Измаила, имя не изменено]

Солдаты, которые уже, казалось, покорились страху, стали разворачиваться и изумленно смотреть, как протоиерей Трофим бросился в сторону крепости. Один, два, десять. Уже сто и больше солдат развернулись и, преисполненные решимости, бросились на стены Чанаккале. Они умирали, может еще больше, чем до того. Крест священника уже остановил одну пулю, но крепость была обречена пасть под напором русских солдат.

Теперь дрогнули турки. Воины умирающей Османской империи пытались сдаваться в плен, но русские солдаты и немногочисленные офицеры уже не замечали проявлений покорности. Все защитники крепости были уничтожены.

Когда янычары, что малым числом обороняли крепость Тилитбахир, увидели, что твердыня на другом берегу осветилась русским флагом, они, понимая безысходность, собрали весь оставшийся пороховой запас, подорвали и себя и часть крепости. Немало русских солдат, ведомых генерал-майором Москвиным, оказались в эпицентре взрыва и отправились на суд Божий.

Формально пролив Дарданеллы был взят. Дальше были только немногочисленные форты, которые, как показала разведка, проделанная шлюпом «Отважный», либо были лишены артиллерии, либо она была столь незначительной, что даже шлюп, имеющий на вооружении только двенадцать орудий, смог подавить вялое сопротивление.

Мартын Петрович Шпанберг хотел застрелиться. Он потерял почти весь десант, выживших из почти четырех тысяч солдат и офицеров было не более семи сотен, все старшие офицеры пали в бою. Потеряны три линейных корабля, два фрегата и два брандера. В проход в проливах может протиснуться только малогабаритное судно, а на расчистку фарватера понадобится время. Пусть задача и решена, но такая цена сродни Пирровой победе.

Глава 4

Восточная Пруссия

20 апреля 1752 года

Петр Семенович Салтыков был недоволен тем, что обстоятельства, как и воля императора, вынуждают его поспешать. Российское общество будто в одночасье сошло с ума, требуя решительно и жестоко покарать тевтонов за их дерзость и зверство. Все требуют вражеской крови. Вместе с тем, крикуны, крайне критично отнесутся к любому поражению. А при спешке и неподготовленности, с таким серьезным противником, как Пруссия можно и проиграть не только сражение, но и войну.

Собранный у Риги корпус в пятьдесят тысяч солдат был явно несбалансированным. Чего было действительно немало, так это пушек. Салтыков уже привык воевать в условиях, когда русская артиллерия была представлена большим количеством орудий. Сейчас же у него в наличии всего сто двадцать пушек. Еще лет пять-шесть назад генерал-фельдмаршал мог считать такое количество орудий более чем достаточным, а, с условием еще и качества пушек, так и вовсе артиллерия могла казаться избыточной. Сегодня, нет! Этого мало для реализации большинства тактических приемов, которые уже становятся характерными для русской армии.

Однако, ощущался существенный дефицит и в кавалерийский частях. Даже иррегулярные войска, к многочисленности которых Петр Салтыков привык во время сражений в Молдавии, были представлены всего двумя полками, один из которых был казачий, второй представлял сборную «салянку» из ранее разрозненных отрядов калмыков, башкир и кайсаков. Не смотря на то, что, казалось, русское общество во всеобщем порыве собирало провизию и фураж для армии, всего нужного для большого корпуса было явно недостаточно. А то, что организация корпуса была большей частью стихийной, сыграло не лучшую роль в боеспособности.

Уже делаются попытки комплектования армии военного времени и армии мирного периода. Пока только эксперименты, когда из полка должна вырастать дивизия, из дивизии — корпус. Должны привлекаться резервисты, которых пока мало и большинство расположены в Новороссии и в Крыму. И Салтыков увидел перспективу подобного формирования армии, эта система явно была лучше, чем нынешняя. Сейчас же в назначенное место приходят отдельные полки, которые сбиваются в дивизии, часто несбалансированные. Толком никто не проводит работы по боевому слаживанию, поэтому на поле боя часто может возникнуть недопонимание. В условиях же необходимости отработки тактических приемов, особенно при взаимодействии с артиллерией, новая тактика сходит на «нет».

8 апреля 1752 года русское воинство выдвинулось из Риги, Пскова и Ревеля. Зима уже сдала свои права, но промозглый ветер, практически непрекращающиеся дожди, делали и так труднопроходимые болотистые дороги сплошным месивом. Поэтому ни о каком быстром марше речи не шло. Задача стояла уменьшить рост санитарных потерь, так как лазареты были переполнены и простудившимися, и теми, кто маялся животами.

— Юрий Юрьевич, — обращался Салтыков на военном совете к своему заместителю, генерал-поручику Броуну. — Прошу вас прекратить столь часто использовать фельдъегерскую службу в своих больше личных нуждах.

— Ваше Высокопревосходительство! Я только лишь хотел предложить императору направить меня в австрийские войска для согласования.

— Вы считаете, что наш император не рассматривает возможность согласования действий с союзниками? Или, генерал-поручик, вы так спешите в гости к своему племяннику фельдмаршалу Максимилиану Улиссу Броуну? — сказал Салтыков и пронзительно посмотрел на своего заместителя. — Вы мне нужны для иного! Именно вам, Юрий Юрьевич, я поручаю взять Мемель. Через 6–7 дней согласно плану должен подойти наш флот к этому городу и начать его обстрел.

— Ваше высокопревосходительство, позвольте поинтересоваться, почему я только сейчас узнаю о сих планах? — возмутился Броун.

— Тайна, — коротко и сухо ответил Салтыков.

— Я выполню любой приказ, — сказал генерал-поручик и щелкнул каблуками.

— Я в этом не сомневаюсь, тем более, что одна из колонн шла от Либавы к Мемелю, и защитники крепости уже заперты внутри. Так что осада Мемеля началась. Вам предстоит подвести достаточное количество артиллерии, чтобы принудить город к сдаче, — сказал Салтыков.

— Почему нельзя было начать осаду Мемеля раньше, оставив там часть пушек, — недоуменно спросил генерал-поручик.

— Юрий Юрьевич, — Салтыков позволил себе улыбку. — Кто ж знал, что нас не станут встречать на Немане, речка-то, пусть и не сильно разлилась, но все ж поймать на переправе было бы самым удачным решением для пруссаков. И вот в этом случае те пушки, что нынче отправятся под Мемель, могли бы кровушки попить вражеской и здесь, на переправе.

— А вы уверены, что неприятель не станет атаковать нас? — спросил Броун.

— А я ни в чем не уверен! Переправа только началась, и вы об этом знаете. Ваша пехотная дивизия первая должна будет вступить на западный берег реки, — сказал Салтыков.

— Вы меня лишаете одной из дивизий? — с нотками обреченности спросил Броун.

— Юрий Юрьевич, будет чрезмерным и расточительным выставлять против полутора тысяч гарнизона Мемеля войско в тридцать-сорок тысяч. Там уже три наших полка перерезали дороги и осадили Мемель, так, что одна дивизия с приданными сорока орудиями и полком уланов — это более чем