Он улыбнулся девушке, решив, что к концу недели она окажется в его объятиях, и если оправдает его ожидания, он подумает о дальнейшем развитии событий.
— При наличии соответствующих стимулов, — пошутил он, — я мог бы замолвить за вас словечко перед нашим пушистым другом.
— Меня больше не интересует… Боже мой!
— Что случилось?
— Который час?
Джеймс вытащил карманные часы, но Элизабет, к его удивлению, в мгновение ока оказалась рядом и выхватила часы у него из рук.
— О Господи! — воскликнула она. — Я должна была встретиться с леди Дэнбери в гостиной еще двадцать минут назад. Я читаю ей каждое утро и…
— Уверен, что она не станет возражать. В конце концов, — Джеймс указал на свою исцарапанную физиономию, — у нас налицо доказательство, что вы ухаживали за убогим и страждущим.
— Да, но вы не понимаете… Мне не полагается… То есть мне полагается упражняться… — Она прижала ладонь ко рту, уставившись на него взглядом, выражавшим крайнюю степень смущения.
Он выпрямился во весь свой рост, нависая над ней с явной угрозой.
— Что вы собирались сказать?
— Ничего! — пискнула она. — Клянусь, это больше не повторится.
— Что не повторится?
— Ничего особенного, клянусь вам. Надеюсь, мы еще увидимся.
И прежде чем он успел остановить ее, пулей вылетела из комнаты.
В течение долгой минуты Джеймс смотрел на дверь, через которую она упорхнула, прежде чем сдвинуться с места. Мисс Элизабет Хочкис — престранное существо. Только он пришел к выводу, что настоящая Элизабет — нежное, доброжелательное создание с острым, склонным к иронии умом, как она начала хитрить, заикаться и нести всякую чушь.
Что, она сказала, ей полагается делать? Читать вслух его тетке? Упомянула про какие-то упражнения, а затем поклялась, что больше не будет их делать. Что, к дьяволу, все это значит?
Он выглянул в коридор и огляделся. Никого. Элизабет — когда это он перешел с «мисс Хочкис» на «Элизабет»? — и след простыл. Наверное, забилась в библиотеку и подбирает книги для Агаты…
Вот оно! Когда он застал ее в своем коттедже, она прямо-таки вцепилась в сборник эссе Френсиса Бэкона.
Вспышка памяти, и Джеймс живо представил себе вчерашнюю сцену: когда он попытался поднять красную книжку, Элизабет так запаниковала, что буквально бросилась к красному томику, норовя схватить его первой. Видно, перепугалась, как бы он не прибрал к рукам ее сокровище.
Что же в ней такое, в этой книге?
Глава 6
Он наблюдал за ней весь день. Прятался за углом, проскальзывал в пустые комнаты, используя богатый опыт слежки за сомнительными личностями. Элизабет, не подозревавшая, что кому-то придет в голову следить за ней, ни о чем не догадывалась. Он слышал, как она читает вслух его тетке, наблюдал, как она носится взад-вперед по холлу, принося графине совершенно ненужные той вещи.
Трудно было усомниться, что она испытывает к Агате уважение и искреннюю привязанность. Джеймс пытался уловить признаки раздражения или злости, но как бы нелепо ни вела себя его тетка, Элизабет отвечала ей с несколько ироничной снисходительностью, которую Джеймс находил очаровательной.
Терпимость, с которой она относилась к причудам графини, внушала благоговение. Сам Джеймс вышел бы из себя к полудню. Мисс Хочкис продолжала улыбаться, когда в четыре часа дня уходила из Дэнбери-Хауса.
Джеймс смотрел из окна, как она шагает по подъездной аллее. Девушка раскачивала головой из стороны в сторону, и он с неожиданно теплым чувством предположил, что она напевает про себя. Бездумно он начал насвистывать.
— Что это за мелодия?
Он поднял глаза. Графиня стояла в дверях гостиной, тяжело опираясь на трость.
— Не думаю, что вам понравятся слова, — ответил он с озорной улыбкой.
— Чепуха! Если они неприличные, я тем более хотела бы их услышать.
Джеймс фыркнул:
— Дорогая тетя Агата, я отказался сообщить вам слова, когда вы поймали меня за исполнением матросских частушек в двенадцатилетнем возрасте, и уж точно не намерен делать это сейчас.
— Хм… — Она стукнула тростью по полу и отвернулась. — Пойдем, составишь мне компанию за чаем.
Джеймс проследовал за ней в гостиную и уселся напротив.
— Собственно, — начал он, — я рад, что вы предложили мне присоединиться к вам. Я собирался поговорить о вашей компаньонке.
— Мисс Хочкис?
— Да, — сказал он безразличным тоном, — об этой белокурой крошке.
Агата хитро улыбнулась, устремив на него проницательный взгляд бледно-голубых глаз.
— Вижу, ты заметил…
Джеймс притворился, что не понимает:
— Что у нее белокурые волосы? Этого трудно не заметить, Агата.
— Я имею в виду, что она пикантная штучка, и ты это заметил.
— Несомненно, мисс Хочкис — довольно привлекательная особа, — признал он, — но…
— Но не в твоем вкусе, — закончила за него графиня. — Знаю. — Она подняла на него глаза. — Что-то я забыла, как ты предпочитаешь пить чай?
Джеймс прищурился. Его тетушка не забывала ничего.
— С молоком и без сахара, — ответил он, бросив на нее подозрительный взгляд. — Почему вы решили, что мисс Хочкис не в моем вкусе?
Агата слегка повела плечами и налила ему чай.
— Хотя бы потому, что ей не хватает шика.
Джеймс выдержал паузу.
— У меня такое впечатление, что меня только что оскорбили.
— Ну, ты должен признать, что та женщина была… э-э, я бы сказала… — Она вручила ему чашку. — Слишком броской!
— Какая женщина?
— Ты прекрасно знаешь. Рыжеволосая и… — Она подняла руки на уровень своей груди и сделала округлое движение. — Ну, ты понимаешь…
— Тетя Агата, это же была оперная певичка!
— Возможно! — презрительно усмехнулась она. — Тебе не следовало представлять ее мне.
— Я и не собирался, — сухо произнес Джеймс. — Но вы налетели на меня посреди улицы, проявив не больше такта, чем пушечное ядро.
— Если ты хочешь оскорбить меня…
— Я пытался обойти вас, — перебил он ее, — пытался сбежать, но вы не дали мне ни малейшего шанса.
Графиня драматическим жестом прижала руку к груди:
— Надеюсь, ты простишь родственницу, которой небезразлична твоя судьба. После того как мы годами безуспешно пытались тебя женить, я не могла не заинтересоваться твоей спутницей.
