происходит.
Краем уха я услышала, как обсуждался вопрос того, что нельзя говорить заказчику о том, что меня насиловали. Что он будет сильно недоволен тем, что товар испорчен и меня нужно заставить замолчать. Каким образом они собрались это делать?
Страха не было. Он сменился безразличием.
Это то чувство, когда у человека сломлена воля. Они смогли, они сломали меня. Жизнерадостной и задорной Лизы больше не было. Вместо нее на грязном матрасе лежало нечто, отдаленно напоминающее симпатичную в прошлом девушку. Хотя, симпатичностью там и не пахло: болезненная худоба, синяки под глазами, следы от побоев и спутанные волосы. Обо мне никто не заботился и не следил за моим состоянием. Все что я видела — это потное и жирное тело «хозяина», четыре обшарпанные стены, насмешки охраны и непонятную субстанцию, которую принято называть пищей. На этом все.
Но мне было все равно. Я ничего не боялась.
Я не боялась умереть, так как была уже мертва. С того дня, когда узнала что любимый человек продал меня за дозу. С того дня меня не стало. Я не боялась так как не знала, что может быть еще хуже. Хотя, часто мы ошибаемся в этом, ведь хуже есть практически всегда.
Я сидела как обычно на полу, обхватив колени руками и раскачивалась, когда услышала за дверью какой-то шум.
— Нам нужно отработать свой заказ, нам заплатили за нее, — слышала я голос Ахмеда, который назывался моим временным хозяином. Я понимала, что он говорит про меня.
— Мы не успеем уйти, Ахмед. С чего ты взял, что это из-за нашей последней сделки? — голос второго парня был мне не знаком, но я периодически слышала его в доме. Но владельца голоса ни разу не видела.
— Потому что все началось после этого щенка! — нервозность Ахмед уже не скрывал, — ты понимаешь хоть, что нас ждет?
Я услышала, как в двери заскрежетал ключ и осторожно повернула голову. Затем где-то раздался мат и грохот.
— Привет, красавица, — в комнату ввалился один из парней Ахмеда. Он был сильно взволнован, хоть и пытался держать себя в руках, — нам сейчас с тобой нужно немного поспать.
С этими словами он подошел ко мне и я увидела в руках его шприц.
— Я не хочу спать, — устало прошептала я.
— Придется или у нас будут большие проблемы. Прости, девочка, — с этими словами он сделал мне укол и я начала проваливаться в сон.
У меня не было сил сопротивляться, да и не хотелось. Этот парень единственный, кто нормально ко мне относился и иногда даже со мной говорил. Он рассказывал мне о том, что у него есть девушка, которая ждет ребенка. О том, что он скоро обязательно отработает свой долг, из-за которого он оказался у Ахмеда и начнет жизнь с чистого листа. Ему нравилось что я его слушала и иногда даже он подкидывал мне вкусняшки, в знак благодарности за «беседу».
Сейчас я чувствовала, как телом овладела приятная усталость, веки стали тяжелыми и Морфей уже обнимал меня своими мягкими лапками. Я не понимала что он мне вколол, но ощущения были очень приятными. Сам парень быстро выбежал из комнаты. Больше я ничего не помнила.
— Это она? — грубый голос с хрипотцой доносится откуда-то издалека.
— Вроде бы она, — рядом возник второй голос. Я не слышала ранее его. Кто-то новенький.
— Она вообще живая, как кукла…., — чувствую, как до шеи дотрагиваются чьи-то грубые пальцы.
— Живая, накачали просто, — подошел кто-то третий, чей голос уже кажется мне смутно знакомым. Только откуда, не могу понять. Хочется открыть глаза, но не получается, — заканчивайте там со всеми, ее вытаскивать нужно, на ней места живого нет.
Меня словно пушинку поднимают с пола и я могу наконец открыть глаза. На меня смотрит мужчина в балаклаве. Внимательно осматривает меня взглядом и я начинаю понимать, что абсолютно голая. Пытаюсь руками закрыться, но тело ватное и не слушается меня. Незнакомец все-таки понял мой жест и поднял откуда-то грязное одеяло и, обернув меня им, вынес из комнаты.
В глаза ударил яркий солнечный свет. Меня вынесли на улицу. Я свободна? Или это заказчик за мной приехал? Я не могла найти ответы на вопросы и снова провалилась в сон.
Меня везли куда-то в машине. Это была газель или минивэн, понять не могла. Меня положили на сидения, укрыв сверху одеялом. Напротив меня сидел тот самый мужчина, который вытащил меня из того дома. Он все также был в балаклаве, поэтому разглядеть его лицо я не могла.
— Ты что, прямо так ее потащишь? — когда автомобиль остановился, в салон заглянул какой-то парень, — маску хоть сними, перепугаешь всех. И автомат оставь.
Мой спаситель кивнул головой и быстро начал скидывать с себя часть снаряжения, пока автомобиль продолжил дальше движение. Когда он снял маску, я попыталась разглядеть его лицо, но в глазах все плыло и запомнить детали у меня не получалось.
Увидеть того, кто меня вытащил, я так и не смогла.
***
— Мы ей вкололи сильную дозу успокоительного, поэтому она сейчас спит, — услышала я. Уже две недели, как я находилась в больнице. Те люди привезли меня сюда и оставили. Врачи отказывались говорить, кто меня привез на все вопросы отвечали, что мне потом обязательно кто-нибудь расскажет. А вот кто — не пояснили.
Пока что мне никто ничего не объяснил, кроме отца, который сказал, что ему такая дочь не нужна и что в своем доме он меня видеть не желает. После его ухода у меня началась сильная истерика и врачи вкололи мне лекарство. Тело снова стало ватным и про венам разлилось приятное тепло.
— Я зайду ненадолго. Попрощаться, — в следующий миг я услышала, как дверь открылась и кто-то осторожно зашел в палату. Походка кошачья или как у вора. Мой дедушка постоянно тех, кто тихо ходит называл ворами. Этот человек тоже так ходил.
Я не могла открыть глаз, но чувствовала, что он внимательно смотрит на меня. Разглядывает. Кто ты, черт возьми и почему ты пришел? Мне хотелось спросить его об этом но сил не было. Язык был каменным. Быть может, это и есть тот покупатель? Проверяет состояние своей покупки? В голове возникали навязчивые мысли.
— Выздоравливай, все будет хорошо, — услышала я где-то рядом с собой и почувствовала горячее дыхание около
