Не в этом году! Или ты забыла, что мне только десять лет? Это тебе, Каховская, завтра стукнет одиннадцать. Станешь совсем взрослой! А я до весны останусь маленьким.
Отгородился от девочки скрещенными на груди руками.
Заявил:
— Рано мне ещё целоваться с девочками!
* * *
После тренировки мы с Зоей отвели на автобусную остановку Зотову; вместе со Светой дождались нужного троллейбуса. Помахали рукой вслед «даме сердца» Вовчика. Не спеша зашагали по освещённому фонарями тротуару. По пути от остановки до дома Каховских я с Зоей почти не разговаривал. Не вспоминали мы ни Зоину ссору с отцом, ни наш поход в парк, ни разговор о женитьбе и поцелуях. Каховская держала меня под руку. Но не смотрела мне в глаза — хмурила брови, нервно покусывала нижнюю губу, задумчиво глядела в темноту (будто прокручивала в голове не самые приятные воображаемые сцены). Я не отвлекал девочку от раздумий. Потому что догадывался о причине её волнения. После нашего разговора на берегу залива Каховская ещё не виделась с отцом (тот обычно возвращался с работы, когда дочь уже тренировалась в «Ленинском»). И сейчас девочка представляла скорую встречу с папой (раздумывала над тем, что именно ему скажет; с трепетом воображала реакцию Юрия Фёдоровича на её слова и его ответы).
Я вспомнил Зоины слова: «Миша, а ты на самом деле женишься на мне?» Скосил глаза — взглянул на Зоино лицо. Подумал, что не знаю, какой эта девочка станет в будущем: в моём «прошлом будущем» её попросту не было. Как не было там и Светы Зотовой. Да и Вовчик тогда не доучился в школе — отправился в колонию. Паша Солнцев рос без отца. А Нину Терентьеву её родители не видели с девятого декабря тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года. Фрол Прокопьевич Лукин (в том, в другом прошлом) не дожил до парада в честь сорокового юбилея Победы. Погибли совсем молодыми Валера Кругликов и Олег Васильев. Виктор Егорович Солнцев умер в тюрьме. Я с удивлением обнаружил, что почти всех окружавших меня сейчас людей я в прошлом или не знал, или же знал совсем недолго. Для многих из них приближавшийся Новый год либо не наступил, либо они не дожидались его с тем же радостным предвкушением, как теперь. Вспомнил, как я сам лил слёзы под бой курантов. Потому что не видел за столом папу; и знал, что отцу в тюрьме во сто крат хуже, чем мне у тётки.
К вечеру похолодало. Я заметил, что снег уже поскрипывал под ногами и не прилипал к подошвам. Чувствовал, как мороз покалывал нос и скулы. Видел, что изо рта валили густые клубы пара — не тот жиденький туман, который я выдыхал днём. Сильные морозы в Великозаводске случались редко (этой зимой их не будет). Но несколько раз температура всё же опустится ниже двадцати градусов по Цельсию. Пока же температура к этой отметке не приблизилось. «Но градусов тринадцать сейчас есть», — подумал я. Варежкой потёр замёрзший нос. Вновь посмотрел на Каховскую. Мне чудилось, что Зоя шла всё медленнее — будто затягивала время прогулки. Не поторопил её. Зажмурил глаза; склонил к земле лицо: спрятал его от сыпавшей с деревьев холодной мелкой ледяной крошки. Изредка на проезжей части стихал шум машин — тогда я слышал Зоины печальные вздохи. Но не пытался девочку приободрить: решил, что выполнил своё обещание — дочь с отцом теперь найдут общий язык и без моей помощи. У дома Каховская уже едва переставляла ноги. Но всё же дошла до подъезда.
— Пришли, — сказала Зоя.
Она заглянула в мои глаза и снова вздохнула. Но не попросила подняться в квартиру вместе с ней. Попрощалась со мной до завтра.
Я пожелал ей удачи.
* * *
А уже в среду утром к Зое Каховской вернулось прежнее настроение. Девочка встретила меня улыбкой; поправила мой воротник, стряхнула снежинки с моей шапки. Выслушала мои поздравления с днём рождения — поблагодарила. Решительно сблизила своё лицо с моим — поцеловала меня в щёку. Задержала взгляд на моих губах. Но тут же отвлеклась на мальчишек: те заговорили одновременно, перебивали друг друга. Фыркнула в ответ на запоздалые поздравления Вовчика и Паши Солнцева. Строгим тоном напомнила парням, что ждёт их вечером в гости. Ухмыльнулась в ответ на вопрос Вовчика (заданный на этой неделе уже в десятый или двадцатый раз). Заверила рыжего, что Света Зотова «обещала прийти». Вручила мне тряпичную сумку с угощениями для одноклассников (в четвёртом классе именинники всё ещё раздавали в честь своего праздника конфеты). Взяла меня под руку. Ни словом не обмолвилась о том, что с сегодняшнего дня стала для меня «старой».
По дороге в школу девочка свысока посматривала на снова споривших друг с другом мальчишек. О своём вчерашнем разговоре с отцом не говорила. Хотя и намекнула, что «всё хорошо». Паша Солнцев сегодня вёл себя, как обычно: выглядел немного смущённым и сонным. Да и Вовчик приободрился (будто тема страданий старшего брата уже не казалась ему актуальной). Он всё же выклянчил у Каховской сладости (та вынула конфеты для него и для Павлика не из сумки, а из кармана — будто заранее подготовилась к встрече с рыжим вымогателем). И рассказал нам, что Света Зотова тоже пригласит его к себе на день рождения (пока не пригласила, но рыжий заверял, что наша курносая одноклассница обязательно позовёт его на праздник — после Нового года). Хвастался (размахивая для убедительности руками), что непременно найдёт для своей «дамы сердца» «самый лучший» и дорогой подарок (вот только он пока не придумал, что именно ей подарит).
Быть может, эти слова Вовчика и вертелись в голове Каховской во время уроков. Потому что я не раз ловил на себе задумчивые Зоины взгляды и слушал рассказы девочки о том, как её утром поздравили папа и мама. Пришёл к выводу, что угадал с подарком. Потому что в этом году не «переплюнул» бы Зоиных родителей в плане «дороговизны» и «дефицитности» праздничного подношения. Утром Каховская получила от «предков» первый подарок (и не сомневалась: днём будут ещё и другие) — импортный кассетный плеер (Aiwa HS-P2) с набором новеньких кассет. И она уже представляла, как «обалдеет» Зотова, когда его увидит. Зоя описывала мне все прелести плеера («желтенький с маленькими чёрными наушниками») и следила за моей реакцией. Будто дожидалась, когда я воскликну: «Мой подарок будет ничуть не хуже!» Но я промолчал. Лишь прикинул нынешнюю стоимость уже полученного девочкой подарка (точнее — так и не сумел её представить).
Я уже знал, что сегодня подарят Каховской Вовчик и Павлик Солнцев: мальчишки не стали мудрить — послушались моего совета. Рыжий прогулялся вместе со мной до книжного магазина и купил там новенькое издание книги Вениамина Каверина «Два капитана» за «последний» рубль и шестьдесят копеек (десять копеек я ему добавил). Надя потом сказала, что нам очень повезло с покупкой. Потому что серию «Библиотека приключений» издательства «Машиностроение» раскупали в нашем книжном очень быстро. Хотя тираж у книги был немаленький даже по нынешним временам: четыреста шестнадцать тысяч экземпляров. Вовчику я пообещал, что обязательно включу его подарок в программу нашего «чтения вслух» — в «ближайшее время». Честно ему признался, что уже читал этот роман («несколько раз»). И заявил, что мне он очень понравился, как и снятый по нему лет пять-десять назад фильм (который, как оказалось, мой рыжий приятель пока не удосужился посмотреть).
А Павлик сам изготовил для Зои подарок (под моим чутким руководством). Он сплёл для неё брошь из красного и зелёного сутажа с люрексом (которого в «Универмаге» оказалось в изобилии). У мальчика получился вполне приличный цветок с небольшим листиком — такие я во времена перестройки плёл на продажу. После изготовления броши Солнцев всерьёз увлёкся макраме. Принёс из библиотеки книгу Марии Соколовской «Макраме» (издательство «Лёгкая и пищевая промышленность»), неизвестно каким чудом там оказавшуюся (её тираж был всего сто тысяч экземпляров). И едва ли не каждый день хвастался мне всё новыми изделиями. Я уже предчувствовал, что он (если не переключит внимание на новое увлечение) через год-два завесит все стены и окна квартиры всевозможными панно и подвесками для кашпо. А Надежда Сергеевна, Зоя и даже Света Зотова будут регулярно получать от него подарки в виде очередных брошей, кулонов и плетёных поясов.
Мой подарок для Зои (упакованный в оклеенную цветной бумагой коробку) с понедельника стоял в маленькой комнате Надиной квартиры на письменном столе. Виктор Егорович лишь аккуратно сдвинул его к стене —
