— Какое миленькое у вас платье, — обратилась леди Кэтрин к Элис, будто только теперь заметила ее наряд.
Ее голос звучал вполне дружелюбно, но глаза по-прежнему источали ледяной холод.
— Мне подарил его лорд Хью, — спокойно ответила Элис.
Она, не дрогнув, встретила пристальный взгляд хозяйки, подумав при этом: «Я могла бы возненавидеть тебя».
— Вы слишком щедры, милорд, — улыбаясь, проворковала леди Кэтрин.
— Славная будет девка, когда отрастут волосы, — ухмыльнулся тот. — Кэтрин, возьми ее к себе. Когда я болел, из нее получилась неплохая сиделка. Если уж она остается, лучше ее устроить с твоими дамами.
— Хорошо, милорд, — весело отозвалась леди Кэтрин. — Как прикажете. Но если б я знала, что вам нужен секретарь, я бы предложила свои услуги. Полагаю, моя латынь лучше, чем у этой… девицы, — закончила она с усмешкой.
Старый лорд бросил на нее хмурый взгляд из-под седых бровей.
— Возможно, — согласился он. — Но не все мои письма пристало читать даме. И вообще, это не твое дело.
На щеках леди Кэтрин проступил легкий румянец.
— Разумеется, милорд, — пролепетала она. — Надеюсь, девушка будет вам полезна.
— А теперь проводи меня в мою комнату, — распорядился его светлость, повернувшись к Элис. — Дай-ка я обопрусь о тебя.
Он знаком велел ей подойти к нему, она повиновалась и, оказавшись спиной к леди Кэтрин, стриженым затылком сразу почувствовала ее злобный взгляд, словно холодный ветер дохнул на нее сзади; дрожь пробежала по ее спине. На ее плечо легла рука лорда Хью. Они покинули зал, миновали вестибюль и поднялись по винтовой лестнице в его комнату в круглой башне.
Лорд опирался на Элис, пока за ними не захлопнулась дверь.
— Ну вот, — сказал он, — ты и познакомилась с этой сучкой, моей невесткой, и с сынком тоже. Теперь понимаешь, почему я не позволял тебе ни с кем встречаться, почему мою пищу надо пробовать?
— Вы не доверяете ей, — догадалась Элис.
— Твоя правда, черт побери, — хмыкнул старый лорд, опускаясь в тяжелое резное кресло перед камином. — Я не доверяю им обоим. Им всем не доверяю. Кстати, мне холодно. Чего стоишь? Принеси мне плед.
Элис взяла с кровати один из подбитых мехом пледов и укутала старику плечи.
— Тебе придется ночевать с ее бабами, — отрывисто продолжал он. — Я не могу оставить тебя здесь: если все станут считать тебя моей содержанкой, для тебя будет только хуже. Но ты должна держать язык за зубами и не болтать лишнего обо мне и моих делах.
Девушка кивнула, не отрывая от него темно-синих глаз.
— Должна помнить, что это я послал за тобой, что здесь я приказываю и, пока я жив, ты будешь прислуживать только мне и больше никому. И еще будешь моими глазами и ушами. Будешь подслушивать все речи невестки и докладывать мне, особенно что она говорит обо мне и о своих планах. И о планах Хьюго тоже.
— А если я откажусь? — промолвила Элис таким тихим голосом, что он даже не разозлился.
— Ты не можешь отказаться. Ты дашь слово служить мне, быть моим соглядатаем, пронырой и знахаркой, или я прикажу удавить тебя и выбросить в ров. Выбирай. — Лорд как-то нехорошо улыбнулся. — Это твой свободный выбор, я не стану тебя принуждать.
Красивое бледное лицо Элис оставалось спокойным, как поверхность реки в безветренный, солнечный июньский день.
— Я согласна, — с готовностью отозвалась она. — Обещаю служить вам по мере сил… однако колдовать я не умею. Но и болтать про ваши дела не стану.
Старый лорд окинул ее суровым взглядом.
— Вот и хорошо, — заключил он.
ГЛАВА 5
Знание Элис латыни было досконально проверено с помощью писем, которые старый лорд рассылал во все пределы Англии. Он искал совета по поводу аннулирования брака сына с леди Кэтрин и хотел знать, как отнесутся к разводу его родные и ее дальние родственники. Он выдвинул предположение, что Кэтрин и Хьюго — троюродные брат и сестра, и слишком близкое родство является причиной отсутствия детей, а значит, их брак — «возможно», «вероятно», «может быть» — следует аннулировать. Письма его были поистине шедеврами туманных намеков и предположений. Элис переводила их на латынь, потом правила, улавливая верный тон осторожного наведения справок. Лорд хотел понять: какова будет степень сопротивления со стороны представителей его социального слоя, его противников, а также со стороны закона.
Также он готовил своих сторонников и друзей к тому, что скоро может умереть, тем самым устраняя затруднения для сына. Старик передал с курьером два совершенно секретных послания своим «возлюбленным кузенам» во дворец Ричмонд и в Йорк, приказав им немедленно действовать, если его настигнет внезапная смерть, как бы случайная или по причине болезни, которую можно вызвать отравлением. Он велел им искать доказательства против невестки и заклинал подвергнуть ее пыткам и казнить, если будет найдена хоть одна улика, которая указывает на нее. У старика имелись самые мрачные подозрения насчет планов леди Кэтрин и ее чувств по отношению к нему. Если же улики будут указывать на сына (лорд понимал, что такое не исключено), их следует полностью проигнорировать. Порядок наследования гораздо важнее мести, кроме того, сам лорд Хьюго все равно будет мертв и благодарности от его сына «возлюбленные кузены» не получат.
Уткнувшись в бумагу, Элис писала. У нее в голове возникали мысли, что казнь Кэтрин за убийство — вариант более выигрышный и обошелся бы дешевле, чем отставка по причине бесплодия. Смерть старого лорда не пропала бы втуне; если бы в ней обвинили Кэтрин, его сын обрел бы свободу, снова женился и у него родился бы наследник, еще один Хьюго.
Старик диктовал, а Элис, склонив над бумагой стриженую голову, переводила и записывала его слова, стараясь быть слепой и глухой и не вникать в смысл фраз, лишь чуя запах исходившей от него опасности, — так заяц чует запах гончих и съеживается от страха. Впервые в жизни она поняла, что страна находится во власти коварных, постоянно плетущих заговоры лендлордов, которые отвечают за свои деяния только друг перед другом и перед королем. У каждого из них одно заветное желание: сохранить и приумножить богатство и власть своего рода, что достижимо лишь с расширением границ своих владений и с передачей их в целости и сохранности наследнику.
Усердно скребя пером по тонкому качественному пергаменту, Элис поняла, что зачатие сына Хьюго и внука старого лорда есть не личное дело самого Хьюго и его сварливой жены и даже не семейное дело. Этот вопрос касался прежде всего денег и высокой политики. Если Хьюго станет наследником, а потом умрет бездетным, замок Каслтон и титул окажутся свободными, земли и владения будут разделены между покупателями, герб вернется королю и будет продан благороднейшему из претендентов, великий род северян падет, его история закончится, а имя будет забыто. В его жилище поселится другая семья, она получит замок и герб, а также право вести историю своего рода. Подобная перспектива наводила ужас на старого лорда Хью, ничего в мире он не боялся больше. Поселившись в замке, представители другого рода станут отрицать, что лорд Хьюго когда-либо существовал на земле. И в каждой строке, которую диктовал его светлость, Элис ощущала этот страх.
