человека хранится душа, и в буквальном смысле содрать шкуру с души того, кого этот дед в какой-то мере даже любит… Не то чтобы мне хотелось это делать, но если завтра после очередного сеанса восстановления плоти, под бинтами они увидят мое лицо, а не лицо кошмара, думаю всем от этого будет только хуже. С рукой сработало, а потому придется проделать эту неприятную процедуру снова…
Я додумывал мысль уже погрузившись в сон, и в этот раз мгновенно осознавшись, без предварительно провала в сюжет сна, я отыскал на задворках разума саркофаг с душой кошмара, и извлекая из пустоты уже не бензопилу а бритвенно-острый скальпель, направился к нему. Завтра скорее всего придется с кем-то говорить, а у меня это до сих пор не получалось. Нужный драйвер не установился но я знал как это исправить, как поглотить нужную часть чужой души. Сегодня мне был нужен язык.
Глава 9
— Ну как ты там парень, жив? Тише-тише, не дергайся, я тебя парализовал временно. Ух ты надо же, даже сквозь паралич шевелится. Ну-ка прекращай, сейчас все включу. Мышцам и коже нужна была неподвижность. Сейчас все будет нормально… Эй вы там, закройте шторы, ну-ка, живее…
После двух повторных групповых процедур лечения, местный главврач все же решил что бинты с меня можно наконец-то снять, и так как кожные покровы восстановились и я больше не был похож на освежеванный труп, даже отпустить домой. По его мнению все что он мог восстановить — уже восстановил, дальше организм сможет справиться сам, и мясо с костей отваливаться вроде как не должно.
Несмотря на то что окна были плотно занавешены шторами, глаза мне все же обожгло — все-таки, как я понял, свет эти глаза видели впервые. Предыдущие, которыми Артис владел ранее, были сожжены ударом молнии. Нынешние отрастили с нуля и сейчас они проходили через нечто похожее на калибровку.
Поначалу, открыв глаза я снова едва не отключился — сознание воспринимало картинку не так как раньше. В конце концов все что нас окружает, все что мы видим и слышим — это всего лишь электронные импульсы от органов чувств, которые мозг каким-то образом интерпретирует в понятную нам картину мира. Цвет — это просто длина световой волны, звук — частота колебания воздуха. Как именно человек будет воспринимать длину волны которую кто-то другой воспринимает как красный цвет — неизвестно. Вот мой прошлый мозг, решил что когда на сетчатку глаза попадет свет, длина волны которого будет составлять от пятисот девяноста, до семисот шестидесяти нанометров, он отметит это для меня, сознания то есть, как красный цвет. Если же зрительный нерв сообщит что длина волны составляет триста восемьдесят нанометров — мозг интерпретирует это как фиолетовый цвет.
Проблема в том что сам по себе цвет — полностью субъективен и одну и ту же длину волны, мозг разных людей может интерпретировать по-разному. Возможно именно поэтому кому-то нравится определенный цвет, а кому-то нет — потому что все люди, видят мир в абсолютно разных цветах. То что кто-то видит как красный, другой видит как синий. Длина волны света одна и та же, просто мозг по-разному отмечает эти цвета для своего конечного пользователя, так сказать. Сам цвет который мы видим, это просто название определенной длины волны, просто ярлык для мозга. Если с детства ребенку говорить что белое называется черным а черное белым — то он так и будет считать, именно такие ярлыки его мозг пропишет в память. Если потом этого ребенка и любого другого спросить какого цвета кубик, они назовут разные цвета несмотря на то, что цвет у кубика один и тот же. Сам по себе цвет каким мы его знаем, точно такое же название для мозга, вот просто именно так он решил визуально расшифровать длину волны.
Едва с моих глаз сняли повязку, как по глазам ударила такая гамма психоделических расцветок, что у меня голова закружилась. Я уже подумывал что мне придется прожить остаток жизни под синим солнцем и красным небом, глядя на фиолетовые рожи людей, но мозг совершил какое-то умственное усилие, и крякнув от натуги, перевел незнакомые цветовые интерпретации в палитру привычную мне. Небо за окном снова стало синим, а люди в палате из фиолетовых мгновенно перекрасились в привычные цвета. Стало чуть полегче. Драйвера на новый организм устанавливаются нормально, пусть и с некоторым лагом.
— Черт — я поморщился, прикрыв глаза, и одновременно удивившись тому что язык мало того что слушается, так еще и уши уловили не привычную фонетику, а незнакомые звуки языка иного мира, но эмоцию это слово выразило верно — что случилось?
— Как ты себя чувствуешь? Помнишь что-нибудь? — обратился ко мне мужик в белом халате, и я сразу понял что это врач. Удивительно, неужели медперсонал во всех мирах носит белое? — Ничего не болит? Ну-ка, пошевели руками. Ага, теперь выпрями ногу, вторую. Хм, все работает.
— Мендакса помню — я пошевелил пальцами, потом поднял руку и почесал затылок, удивляясь что врач не соврал и действительно все работает — так что там случилось? Я победил?
— Нет — я обернулся, узнав голос матери Артиса — Фулгур придумал новое явление. За создание нового, он получил повышение статуса. Теперь он архимаг… Бог мой! Что у него с глазами?
— А что у меня с глазами? — спросил я, думая уже совсем о другом.
Вот ведь хитрожопый ублюдок — этого я вслух не сказал конечно — он ведь всем соврал. Прокрутив в голове видеоряд извлеченный из памяти кошмара, я отчетливо увидел шаровую молнию. Это существующее явление, Фулгур ничего нового не изобрел. Просто это явление очень редкое. Этот мудак где-то увидел шаровую молнию, сумел повторить и выдал за собственную разработку.
— У тебя глаза зеленые!
— А какие были?
— Как у меня, как у всех нас — голубые! Доктор что произошло? В чем дело?
Пока меня поднимали с кровати, потому что ходить получалось пока что плохо, пока мать сокрушалась о том что я худой как скелет и вопрошала врача почему это я вдруг еще и поседел, пока пересаживали на кресло с колесами и везли куда-то, я просто молча слушал треп матери, отмазы врача, который видимо не слишком понимал как так вышло с глазами, и угрюмый бубнеж мрачного мужика, увешанного всяким колюще-режущим. Пропускал смысл слов мимо ушей, и лишь изредка кивал, скорее всего невпопад. Меня занимало другое — во-первых я радовался что трюк
