— Веди, — кивнул я Серой Лисице, и эльфийка легко пробежала по крыше отеля и прыгнула на соседнюю.
Ничего особенно сложного тут не было — здания ближе к центру Луисбурга стояли довольно тесно друг к другу. Как и в любом другом городе, а урбом Луисбург так и не стал, в чистых районах земля была достаточно дорогой, чтобы позволить широкие улицы. Главные проспекты, конечно, никто не трогал, а вот между ними дома лепились едва ли не стена к стене. Перескочить с крыши одного из них на другую никакого труда не составляло. Конечно, если дома были одной высоты, однако и с этим проблем не возникало. Найти подходящую дыру в стене более высокого здания труда не составляло.
Не прошло и получаса, как мы оказались на крыше арсенала. И вот она-то стала настоящим препятствием — переплетение балок и перекрытий, ступая на них, не знаешь, выдержат ли они тебя. А вниз лететь очень не близко, и пережить падение шансов почти никаких. Торчащие из остатков стен куски тех же балок и местами сохранившийся пол, заваленный всем чем угодно от битого камня до неразорвавшихся снарядов с бомбами, не оставлял упавшему даже малейшей возможности. Так что каждый шаг мы делали на свой страх и риск, не проходили по тем же балкам и перекрытиям, по которым шагал кто-то другой (его ещё могло выдержать, а вот следующий идущий уже стал бы той соломинкой, что переломила спину верблюда), и изо всех сил старались не смотреть вниз. Чтобы добраться до места, откуда я увидел бы Огано, мне пришлось пройти по узкому, местами осыпавшемуся карнизу, прижимаясь к стене спиной. Каждый шаг мог стать для меня последним, но другого выхода не было — этот проклятый всеми демонами преисподней карниз вёл на уцелевший кусок наружной галереи. Оттуда открывался прекрасный вид на посадочную площадку, где был пришвартован дирижабль мятежного генерала. Именно оттуда, по словам Серой Лисицы, Огано руководил обороной. Хотя как по мне, он давно уже должен был подняться на борт своего дирижабля и лететь отсюда подальше — Луисбург пал, и когда в ворота цитадели постучатся правительственные солдаты вместе с безымянными легионерами, вопрос пары часов. И тогда даже орудия его небесного корабля не помогут удержать цитадель надолго — войны всегда выигрывались на земле.
Добравшись до нужного места, я смог даже присесть на колено — кусок галереи оказался чуть больше, чем я думал, глядя на него с крыши соседнего здания. Первым делом достал бинокль и отыскал Серую Лисицу с её бойцами. Они расположились этажом ниже в довольно просторном помещении без одной стены. Судя по тому, что эльфийка приветствовала меня взмахом руки, я не остался для неё незамеченным. Тем лучше.
Затем я без труда отыскал посадочную площадку дирижабля — она располагалась на крыше цитадели. Вычислить её было легко по нескольким тросам, державшим небесный корабль привязанным к земле. Тут же обнаружилась и довольно приличных размеров корзина. Без сомнения, в неё легко влезли бы генерал Огано и оба его спутника, находившиеся на крыше цитадели. Сам Огано наблюдал за городом через дальномерный прибор, как будто снятый с корабля или боевого дирижабля, а команды отдавал через радиста, сидящего рядом со станцией и не отрывавшего эбонитовой трубки от уха. Правая рука молодого человека словно жила своей жизнью, постоянно что-то перещёлкивая, подкручивая и настраивая, чтобы обеспечить генералу связь с его подразделениями в городе.
Спутники мятежного генерала выглядели весьма колоритно. В первом легко можно было узнать того самого большого чина из Свободных колоний. Он носил имперскую форму колониального образца, правда, пренебрёг кителем, оставшись в рубашке с коротким рукавом. Породистое немолодое лицо выдавало в нём аристократа не в первом поколении, скорее всего, успевшего поучаствовать в Великой войне. Именно та «военная косточка», что не признала Республику Гальрия и остаётся верной идеалам Экуменической империи в её далёких колониях. Многие из старой аристократии и военных покинули новоявленную республику, чтобы остаться в колониях, в своём имперском прошлом. Второй же спутник Огано оказался куда более интересен. Он как будто был собран из противоположностей. Чернокожий, но с белыми волосами — не седыми, а скорее намерено выкрашенными в белый цвет. Свободные армейские штаны и ботинки на шнуровке никак не сочетались с коричневым пиджаком, сорочкой и галстуком. Назвав его странным, Серая Лисица описала его точнее некуда.
Но мне, собственно, не было дела до всех этих людей. Главное, я опознал Огано и с помощью прицела, улучшенного Тонким, легко мог прикончить его. Я снял со спины винтовку, проверил крепления оптического прицела, поправил его, чтобы он сидел точно там, где нужно, и приложил приклад к плечу. Поймав в перекрестье могучую фигуру чернокожего полуорка, я тут же увидел отметку, куда попадёт пуля, если я буду целиться именно сюда. Осталось только переместить прицел немного в сторону, и красная точка оказалась прямо посередине груди Огано. Я задержал дыхание, медленно выбрал слабину спускового крючка…
Взрыв застал меня врасплох. Не сосредоточься я так на выстреле, наверное, даже услышал бы, как свистит мина. Но на войне полагаться на слух — последнее дело. Шальной снаряд, пущенный из мортирки в сторону цитадели, врезался прямо в основание арсенала. Здание подпрыгнуло, я ощутил взрывную волну всем телом. Остатки галереи под моими ногами начали крошиться, и прежде чем я успел хоть что-то предпринять, они обломились, а я отправился в полёт к земле.
Полёт вышел коротким, но болезненным. Я врезался в стену арсенала спиной, каким-то чудом извернувшись, сумел избежать торчащей балки с обломанным концом, приложился о стену ещё раз — теперь уже боком — и рухнул-таки на землю. Упасть мне посчастливилось очень удачно — я не попал ни на один из обломков камня и дерева, что валялись вокруг. Я даже сумел сразу подняться на ноги. Чудовищно болели спина и бок, может быть, пара рёбер треснула, но сражаться я мог в полную силу.
Вытащил из поясной сумки стеклянный шприц с готовой инъекцией, — к счастью, он не пострадал при моём падении, — и прямо через штанину сделал себе укол. Живая вода не только обезболивала, но и запускала регенерацию тканей, подстёгивая и помогая ей магией. Такие инъекции концентрированной живой воды мало того, что недёшевы, так ещё и опасны. В отличие от обезболивающих препаратов она, конечно, не вызывает привыкания, зато лечит в основном за счёт ресурсов твоего же организма, лишь немного помогая ему магией. Передозировка её, к примеру, грозила длительной комой. Но для меня эти инъекции давно уже стали обыденностью, и организм привык к действию живой воды, даже не думая погружать меня в забытьё.
Меньше чем через минуту я уже пробирался в цитадель. Та же мина крупного калибра, что сбросила меня с высоты, разнесла кусок стены цитадели, и я смог легко проникнуть внутрь. Плохой новостью было то, что оптический прицел не пережил падения, линзы его разбились вдребезги, хотя сама автоматическая винтовка осталась исправной.
Что ж, пристрелить Огано с меньшей дистанции будет даже где-то приятно. Я привык убивать, видя человека не через линзы оптического прицела, а глаза в глаза. Что бы там ни говорили снайперы, но их метод отправки ближнего своего на тот свет никогда не сравнится с тем, чтобы выстрелить во врага, стоя в считанных футах от него.
