спрятанной между мягкими бедрами.
Ее светло-коричневая кожа слегка подсвечивается лампой рядом, подчеркивая ее изгибы таким образом, что мой пульс учащается.
Я опускаюсь на колени в ожидании ее ответа, мои руки разминают ее плоть.
— Что ты скажешь, любимая?
— Да! О боже, да.
— Опять ты за свое, — я ухмыляюсь, раздвигая ее колени. — Умоляешь кого-то, кого здесь нет. Давай это исправим.
Не дожидаясь, я опускаю рот над ее киску, всасывая её клитор в свой рот. Инстинктивно она пытается сомкнуть ноги, но я заставляю её их снова раздвинуть.
Я отказываюсь быть ограниченным для всех способов, которыми я хочу поклоняться ей.
Я скольжу языком по ее киске, мой голос слегка приглушен.
— Задавай свои вопросы.
С ее губ срывается стон, и она снова опускает голову на подушку. Я никогда не устану от этого звука. Я никогда не устану заставлять ее издавать этот звук.
— Х-хорошо, — дышит она, ее грудь двигается вверх и вниз гораздо быстрее. — Ты делаешь наши касания пальцами на льду?
Вопрос застает меня врасплох, почти заставляя приостановить свои томные облизывания. По телевизору всегда было трудно понять, что именно я делаю, но, думаю, в ресторане это было более очевидно.
Я отпускаю одно из ее бедер и провожу рукой по коже, пока не раздвигаю ее влажные губы. Ее клитор уже так налился. Такой нуждающийся. Я прижимаюсь к нему легким поцелуем, наслаждаясь тем, как она дергается подо мной, резко втягивая воздух.
— Да, Миа, — отвечаю я. — Да.
— Почему?
— Потому что это правильное ощущение. Это напоминает мне о тебе и о том, как ты радовалась, когда мой ответ был правильным. Ты заставляла меня чувствовать себя... хорошо.
Она всхлипывает, когда я возвращаюсь к ее киске, или, может быть, это окончательное осознание того, насколько серьезно я всегда относился к ней, заставляет ее извиваться. Убедившись, что она не пытается сомкнуть ноги, я отпускаю ее второе бедро и ввожу в нее два пальца.
— Илай.
— Хм. Это моя девочка. Теперь ты это поняла, — я продолжаю свою атаку, облизывая, целуя и двигая пальцами. — Ты знаешь, как ты чертовски хороша на вкус? Я мог бы делать это каждый день.
Ее стоны теперь льются свободно, кульминация близка.
— Тебе следует...
Я хихикаю.
— Скажи, что нужно, и я сделаю.
Кроме игривого хрипа, она на мгновение замолкает, воздух наполняют только звуки ее тяжелого дыхания и скольжение моих пальцев в её киске.
Чувство жутко близкое к сомнению охватывает меня, когда я открываю рот, чтобы солгать и сказать, что я не хотел давить на нее или что-то в этом роде. Но она поднимает бедра, прижимая свою киску к моему рту.
— Расскажи мне секрет, Илай. То, что ты хочешь, чтобы я знала, — ее голос едва выше шепота, но намерение в нем ясно. В нем есть намек на уязвимость, и я хватаюсь за него, надеясь, что это тот момент, когда мы перестанем говорить об очевидном.
Я позволяю своим пальцам делать работу, когда приподнимаюсь и толкаю пальцы сильнее в неё, чтобы она продолжала извиваться подо мной.
— Из вестибюля позвонили до того, как мы зашли в душ. Они сообщили мне о том, что буря прошла достаточно, чтобы можно было уехать. Я сказал им, что мы не уедем сегодня. Может быть, даже завтра.
Из всего, что я мог выбрать, о чём признаться, я выбрал это. Почему? Может быть, чтобы она увидела, что уже сделала из меня эгоистичного мудака, который решил, что на этот раз я не отпущу ее так просто. Или, возможно, это было немного менее прямолинейно, чем сказать ей, что мое самое большое сожаление в жизни, это то, что я не боролся за нее раньше. В любом случае, важно, чтобы она получила это сообщение.
— Что... — она прерывается, когда я сгибаю пальцы, задевая то место, от чего по ней пробегает дрожь.
— Я хочу тебя, Миа, — объясняю я. — И не только сегодня.
Ее киска трепещет вокруг моих пальцев, побуждая меня вернуть рот туда, где она нуждается во мне больше всего. Но я жду, желая сказать последнюю вещь.
— Мой секрет, моя правда, Миа, в том, что ты принадлежишь мне. Всегда принадлежала. И всегда будешь.
С этими словами я нахожу ее клитор, всасываю его в рот, а затем сжимаю зубы настолько, что происходит взрыв.
Оргазм накатывает на нее, крепко сжимая ее мышцы. Ее бедра сжимаются вокруг моей головы, фиксируя меня на месте, а ее пальцы вплетаются в мои волосы, удерживая меня там, где ей нужно.
И я не останавливаюсь. Я трахаю ее до тех пор, пока она не кончит, пока ее дыхание не станет затрудненным, а мой рот не будет покрыт ее оргазмом.
Крики удовольствия Мии звучат звонко, от перевозбуждения она дергается подо мной. Только тогда я, наконец, убираю пальцы и рот.
Я осыпаю нежными поцелуями ее чувствительную внутреннюю часть бедра, нашептывая свои похвалы.
— Ты так хорошо себя чувствуешь, любимая. Я не могу дождаться, когда почувствую, как ты обхватываешь мой член.
Она стонет, ее голова падает набок и смотрит на меня насыщенными, остекленевшими глазами.
— Тогда не жди.
Я ухмыляюсь, приподнимаясь, чтобы опереться локтями на внешнюю сторону ее ног. Проведя большим пальцем по губам, я наклоняю голову.
— Тебе больше не о чем спросить? Что-нибудь сказать о моем признании?
Миа слегка качает головой.
— Нет.
— Могу я задать тебе последний вопрос? — я тянусь к своим брюкам рядом с ней, вытаскивая презерватив из бумажника.
— Конечно.
Я раскатываю резинку по всей длине, прежде чем встать, расположившись напротив ее входа.
— Если бы я попросил тебя рискнуть, ты бы согласилась?
Она улыбается, ее карие глаза говорят об этом раньше, чем она сама.
— Да!
Это единственное слово вливается в мою кровь, как яд, развращая мои мысли и заставляя меня поверить, что невозможное больше не является недостижимым.
Это моя гребаная девочка.
Не в силах больше сдерживаться, я врезаюсь в нее.
ГЛАВА 12
Миа
К тому времени, когда я понимаю, что Илай собирается разделить меня надвое, он уже это делает. Его член заполняет меня до упора, растягивая меня до предела.
Мои руки тянутся к его бедрам, держась за них, пока
