Книга Называй меня Мэри - Андрей Кокотюха

В конце прошлого ноября возле одной из промзон на Дарнице нашли труп неизвестной.

На вид девушке было не больше двадцати. Без верхней одежды, в легком платье, под ним — ничего. Ноги босые. Ее сначала задушили, потом чем-то острым откусили соски. Экспертиза определила дату смерти в пределах двух суток, однако местные охранники божились: тела рядом с их объектом до тех пор не было. Девушка перед смертью имела половые сношения, однако признаков изнасилования экспертиза не обнаружила.

Установить личность жертвы не удавалось долгое время. Причина заключалась не в отсутствии хоть каких-то документов. В подобных случаях полиция прежде всего ищет среди пропавших без вести. Но оказалось, девушку никто не искал. Ни в Киеве, ни за пределами города. Отпечатки пальцев тоже ничего не дали — жертва ни разу не нарушала закон, так что ее данные нигде не были зафиксированы.

Могло сложиться впечатление: несчастная вынырнула ниоткуда, из параллельного мира. Никогда нигде не жила, у нее не было родителей, друзей, просто близких людей. Жила ненужной, так же и умерла. При других обстоятельствах полиция, честно говоря, спустила бы дело на тормозах — подобных трупов в последнее время находят больше, чем обычно. Однако способ убийства, а главное, явные признаки садизма не позволили никому из ответственных лиц затереть историю.

Второе тело нашли уже через три недели.

В этот раз на труп задушенной девушки с отрезанными сосками наткнулся железнодорожник на Виноградаре. Убитую умудрились положить на шпалы неподалеку от товарной станции, поездов к которой ходило не так много. Однако злоумышленнику удалось остаться незамеченным, без препятствий перетащить труп через переезд. Опрошенные местные охранники признали: грелись в своих караулках, слышали снаружи звуки разных авто, но ведь недалеко военная часть — там постоянно кто-то ездит туда-сюда.

Снова из одежды — только платьице. Никаких документов. И половой контакт перед гибелью.

Уже когда дело передали Вере Холод, она не могла сообразить одно: на что убийца рассчитывал, когда развозил по Киеву убитых одним способом жертв. Он явно хотел, чтобы их увидели. Более того — нарочно демонстрировал изобретательность, чтобы показать себя неуловимым дерзким ловкачом, которого никто никогда не поймает. Поэтому о сокрытии преступления, тем более о запутывании следов речь не шла.

Слишком очевидным было сходство.

От объединения двух дел в одно поначалу никто ничего не получил, кроме дополнительной головной боли. Вторую девушку тоже никто нигде не искал, и она пополнила список жертв, которых в Америке нарекают «Джейн Доу»[1]. Но третье, январское тело помогло следствию продвинуться вперед и дало основания привлечь к работе Веру.

В этот раз девушку в платье на голое тело и с изувеченной грудью выбросили на трамвайные пути, которые вели через лес и соединяли Сырец с когда-то курортной Пущей-Водицей. Как раз ударил мороз, а легкий снежок успел растаять. Поэтому на мерзлой земле не отпечатались следы — ни протектора, ни ботинок убийцы. В каждом случае жертв привозили на машине, а потом волокли на себе еще чуть дальше. Но убийца всякий раз умудрялся ехать и ступать там, где сухо, или после него еще успевали натоптать. Выбор места снова давал понять: душегуб бросает вызов, играет, дразнит. Мол, я не ищу легких путей, а вы, пустоголовые копы, найдите меня, если сможете. Но все же увлечение собственной безнаказанностью развращает и заставит когда-нибудь ослабить бдительность.

Как и в этом случае.

В десяти метрах от тела полицейские нашли женскую сумочку. Вокруг среди деревьев валялся другой мусор, в основном пустой пластик, бутылки из-под водки и шампанского, раздавленные стаканчики, использованные презервативы и пустые одноразовые шприцы. Не было сомнений, чьей может оказаться эта сумочка. Позже эксперты установили: девушка при жизни держала ее в руках, но больше не нашли никаких отпечатков. Убийца, конечно, мог вытереть место, за которое держался, или вообще мог браться за нее перчаткой. Наверняка так и сделал, потому что отпечатки девушки нашли внутри, на внутренней поверхности. Еще там обнаружилась разная ерунда: дешевенькая косметичка, губная помада марки «с базара», початые пачки влажных и бумажных салфеток, жевательная резинка, простенькие наушники. Конечно, ни документов, ни телефона.

Однако в застегнутом внутреннем карманчике лежал прямоугольник визитной карточки.

Наверняка та что-то значила для девушки. Иначе она не разместила бы ее так заботливо, отдельно, чтобы не потерять среди других мелочей или не выбросить случайно. Криминалист с чистой совестью отчитался: на визитке тоже остались отпечатки жертвы, так что никто ей визитку нарочно не подбросил, чтобы увести в сторону и еще больше запутать и без того безнадежное следствие.

«Благотворительный фонд “Ольвия”».

Контактные данные с карточки оказались вполне реальными. Указанный фонд на самом деле существовал уже больше года, имел официальную страницу в Интернете и офис в недрах Подола. Он занимал трехкомнатную квартиру на первом этаже одного из жилых домов на Межигорской, и от полиции там не прятались. Распорядительница, полноватая круглолицая женщина, которую большие очки делали похожей на добрую тетушку Сову, подтвердила написанное на сайте.

Тут помогают беженцам и переселенцам с Донбасса.

Она не узнала девушек, только искренне ужаснулась, просматривая фотографии с мертвыми лицами. Но всех трех узнали другие сотрудники. Каждая в разное время приходила сюда, оставляла контактные данные, тут же их снимали для базы фонда. Дальше эта информация распространялась силами «Ольвии» среди потенциальных работодателей.

Своеобразное бюро по трудоустройству.

Все три, согласно анкетным данным, выехали из оккупированных донбасских районов с осени 2014 до лета прошлого, 2015 года. Тетушка Сова потом объяснила политику фонда: тут работают только с теми, кто сбежал от оккупации. На территориях, которые контролирует украинская власть, люди могут сами о себе позаботиться. Пусть тяжело, однако тем, кто все потерял по ту сторону фронта, тяжелее намного.