Если тогда был просто спор, то зачем сейчас претворяться Кириллом, а еще трахаться так, словно я действительно ему нравлюсь.
Нравлюсь, потому что худая? Или симпатия возникла еще тогда?
Сбавляю скорость и сворачиваю на обочину. Голова начинает болеть нещадно, кружится, потому что я не знаю, как поступить.
Не знаю, о чем думать. Любить… Ненавидеть…
Где найти ответ. Зачем. Зачем Марку это теперь? До его появления все казалось проще. Я подыхала по нему, находила утешение в лице Кирилла…Боже, а теперь…
Опускаю голову на руль и кусаю губы. Слезы слизываю.
Когда меня опустит?
Когда? Что нужно сделать, чтобы я больше никогда не сказала себе так уверено: люблю Марка.
И только он сможет ответить на этот вопрос.
И это, а может быть любопытство, а может быть еще жалость, что он остался там один, подстегивают меня в решении повернуть назад. Остается только смелости набраться…
Разворачиваюсь, еду. Но медленно, как будто на собственную казнь. Уже представляю, как он будет глумиться над моим возвращением.
Подъезжаю к парковке ресторана и вижу его стоящим на том же самом месте.
Меня не было минут пятнадцать, но он как будто и не заметил.
Даже не стал смотреть на меня, просто обошел машину и сел рядом.
Протянул коктейль. И я, поколебавшись, взяла.
— Я… — слов нет… — Ты солгал мне. Снова и поэтому я…
— А ты мне, — поворачивает он голову, и я вижу бурю чувств на его лице. Закрываю глаза, боюсь поверить, что она настоящая. Он думает, я спала с Кириллом, а я не знаю, стоит ли убеждать его в обратном. Может сказать? Но поверит ли он теперь? Да и зачем я вообще должна его в чем-либо убеждать?
— Я ничего не обязана объяснять. Только не тебе.
— Такая же фигня, — хочет он поесть, но не откусывает и куска. Я и сама ничего не хочу. В горле ком. Марк видит мое колебание. Забирает коктейль, а еще ключи из зажигания и выходит из машины. Выкидывает все в урну и возвращается. — Поехали, пока тебе в голову не пришла другая гениальная идея.
— Почему я за рулем?
— Потому что мне очень хочется тебя убить, а самый простой способ въехать в проезжающую мимо фуру, — цедит он сквозь зубы и вдруг срывается. Кричит: — Поехали, говорю!
Ни слова больше. Просто газую, и выезжаем на дорогу. А там снова молчание. На этот раз менее комфортное, потому что рядом. Потому что запах кожи обволакивает. Потому что его злость передается мне. Но я стараюсь быть спокойной.
— Зато ты пробежался, — подаю голос первой через два часа пути. И не было как будто этого времени. Словно минуту назад мы закончили разговор.
— Ты, я смотрю, часто бегала, — смотрит мне на коленки, и я отдергиваю легкое платье, закрывая ему обзор. — Ради Кирилла худела? Или он тебя худел?
— Нет! — качаю головой, и от его взгляда на меня становится неловко. Надо было ехать дальше без него, потому что теперь, сидя рядом, атмосфера между нами значительно изменилась. Напряжение такое, что ножом режь. И давит на голову. Вот-вот и взорвется.
— А зачем ты худела?
— Так спрашиваешь, как будто тебе не нравится! — обиженно.
— Представь себе! По крайней мере, когда ты была пухлой, ты любила меня, а не шла по рукам, как последняя дрянь, — повышает он голос, а меня уже трясет. Машину ведет, но Марк кладет пальцы на руль. Помогает, но это не помогает успокоиться мне.
— Ну знаешь! Не я на тебя поспорила! Не я тебя обманывала. И раз я такая дрянь, что ж ты подвезти меня решил?! Марк!
— Потому что это не мешает мне тебя хотеть, — говорит Марк спокойно, продолжает держать руку на руле. Как инструктор. Смотрит в окно прямо и главное так спокойно. И фраза сказана так спокойно… Когда я сама с ума схожу от злости. Секс. Секс. Секс. Все упирается в секс.
— И ты хочешь меня… — касается он бедром моего.
— Ну вот загвоздка, — увожу ногу в сторону. — Единственное, как ты можешь заняться со мной сексом, это насилие. Потому что рисковать и снова светить задницу я не буду…
— И это единственная причина? Страх снова оказаться снятой на камеру? — смеется Марк? И я не понимаю, что сказала смешного. Его реакция вводит в ступор. Особенно, когда он замолкает. А меня гложет любопытство. Буквально до чесотки.
— Тебе смешно? Ты считаешь, это было смешно?!
— Нет, — серьезно говорит он и резко накрывает мои пальцы своими. Вырвать не могу, а его лицо близко, и меня парализует. Боже… Мы так разобьемся.
— У меня для тебя есть предложение, — говорит Марк, а я сквозь туман смотрю на вывеску дорожного знака «Москва».
Интересно, что он скажет.
— Ну и какое?
— Тебе интересно?
— Марк! — повышаю голос, пока стоим на светофоре, и вдруг этот наглец проталкивает руку между моих бедер. Я вздрагиваю от скрутившего внутренности волнения, но все-таки бью его другой рукой. Машину снова ведет. — Прекрати, мы разобьемся!
А ему все нипочем. Он отстраняется, к лицу подносит руку, что касалась моих давно влажных трусиков, запах втягивает. Извращенец… И тоже… Нашла, от чего течь.
— Возбуждена. Я не ошибся.
— И что?!
— Ты не веришь мне. Я не верю тебе. Но мы друг друга хотим…
— Не понимаю, причем тут это? — спрашиваю подозрительно, останавливаясь недалеко от своего дома. Не хватало, чтобы Марка Алекс увидел. И я жду ответа, но Марк молчит, словно смелости набирается, но я-то знаю, что у него в голове зреет очередной план. И лучшее, что я сейчас сделаю, не буду его слушать и уйду. Отстегиваю ремень, открываю дверь, но чувствую стальной захват запястья.
— Я вернулся, теперь тебе не нужна замена в виде Кирилла, — что? — Не трахайся больше с ним, трахайся со мной.
Глава 21— Все пропало! — первое, что слышу, заходя на работу. — Все пропало!
Вокруг, как ошпаренные мечутся официанты с тряпками, уборщицы с ведрами, повара с кастрюлями. И повсюду столько, что новый подарок Саши тут же тонет.
Просто отлично начинается день. Сначала ссора с Алексом, который отказывается отпускать меня в свободное плавание, теперь потоп. И где Ной, когда он так нужен?
— Что случилось? — спрашиваю у мимо пробегающей Риммы, снимая туфли. Ладно хоть вода не кипяток. Светлая худышка в запаре неопределенно показывает на кухню. Ясно, где корень зла и самые громогласные крики.
— Вы сантехники или педики! Чините! Я шлепаю туда и застываю, от того, как пара сантехников пытаются сдержать напор воды, что течет через сорванный кран. Еще недавно идеально чистая, светлая кухня превратила в поле боевых действий. Теперь солдаты под руководством неадекватного Михалыча выкатывают холодильники, освобождают склад.
