– Прости, я отвлеклась. Мне показалось, что я увидела своего знакомого.
– Со знакомым можешь поговорить позже. Слушай, что я тебе говорю.
И он начал инструктировать ее, будто девчонку, которая сегодня впервые должна выступить в школьном спектакле. Ей даже подумалось, что из Барти вышла бы отличнейшая заведующая школой, эдакая матерая училка с седым пучочком на макушке, которая одна знает, как ставить и играть школьные спектакли вроде «Так держать!» или еще чего-то из ублюдочного школьного репертуара.
– Поскольку ты устроила по телефону целую истерику по поводу того, что у тебя еще вечерний спектакль, я изменил порядок выступлений, и ты будешь первая. Майк, представляя тебя, объяснит, почему ты так суматошно торопишься. – Тут он с укором взглянул на нее. – Впрочем, это будет хорошей поддержкой, своего рода рекламой для этого вашего спектакля, как бишь его… для «Частной жизни».
Спектакль, с успехом идущий уже долгое время, не нуждается в дополнительной рекламе, но благодарность за внимание к такому пустяку, как вполне кассовый спектакль, ей, актрисе, играющей главную роль в нем, непременно надо выразить, и Клаудия, как послушная ученица, улыбнулась и сказала:
– Спасибо, Барти.
– Потом мы прокрутим фильм, а когда он кончится, тебя вызовут; последуют громкие аплодисменты, и я хочу, чтобы ты сбежала с лестницы к центру студийной площадки с триумфально воздетыми руками.
– О боже, – простонал Мак, когда Барти попытался воспроизвести требуемый жест триумфа.
Клаудия громко закашлялась, чтобы Барти не услышал этого стона.
Барти с нетерпением ожидал, когда она кончит кашлять, чтобы закончить монолог.
– Потом Майк скажет тебе, как дорого ты стоишь и сколь большая сумма должна стоять в благотворительном чеке, которого ты заслуживаешь.
– На кого, если не секрет, направлена ваша благотворительность? – спросил Мак, повернувшись к Клаудии.
– Детский хоспис в Брумхилле. В городе, где я родилась. Физз на своей радиостанции начала кампанию еще в прошлом году. Кое-какие средства уже собраны, но не мешало бы малость добрать, надо заставить раскошелиться наших богатеев. Строительные работы начнутся в следующем месяце и…
– Да, да, – нетерпеливо перебил ее Барти. – Это великолепная инициатива. Тебе будет приятно узнать, что мы продемонстрируем обширную почту и даже прочтем несколько прекрасных писем. Множество людей с большой любовью вспоминают твою матушку, а ведь ты так на нее похожа.
– Скажешь тоже! Куда мне до нее. Она была… – Пальцы Мака предостерегающе сжались на запястье Клаудии, и она решила не развивать тему, а, закруглившись, сказать: – Мама была настоящая звезда.
– Да, дорогая. Элен Френч была воистину светозарна. Твой отец, потеряв ее, оставался безутешен до конца и так никогда по-настоящему и не оправился от горя.
Здесь у Барти ненароком прорвался тихий смешок, когда он понял, что сказал нечто слишком уж красивое, что подобало говорить на публике, а не среди своих, поскольку полной правдой не являлось.
Клаудия решила прекратить эту игру и сквозь зубы проговорила:
– Мой отец всего себя посвятил маме и не отходил от нее до последней минуты.
– Да, воистину так. Ну что ж. – Он повернулся к Маку. – Мы передадим Клаудии чек на больных деток, поблагодарим вас за все, что вы сделали для ее успешного прыжка. Потом прокрутим маленький фильм, снятый нами после приземления Клаудии. О’кей? Ну вот и прекрасно. – Барти взглянул на часы.
– У вас есть немного времени, чтобы привести себя в порядок. Через десять минут будьте готовы.
– Не слишком ли поздно мне учиться ходить на цыпочках? – спросил Мак, глядя вслед Барти, направившемуся терзать следующую жертву.
– Просто слушайте все, что будет болтать Майк, и улыбайтесь, – сказала Клаудия. – Думайте о больных детях, а не о людях, готовых платить не за них, а за то, что вы на несколько минут выставите себя дураком. И вот еще что, Мак. – Он вопросительно поднял брови, ожидая дальнейших указаний. – Спасибо, что вы удержали меня от излишних высказываний, о которых я потом пожалела бы.
– Всегда к вашим услугам.
– Но как вы узнали?
– Я заметил, что у вас побелело вокруг носа. У Адель так бывает перед тем, как она полезет на стену. Ее недавняя ярость слишком хорошо мне запомнилась.
– Ох, ну…
– Все хорошо, Клаудия. Я вас прекрасно понимаю.
– Вы меня понимаете?
– Наверное, не слишком весело жить в тени знаменитой матери?
– Вы хотите сказать, что способны это понять? – Она уставилась на него, ненавидя себя за надежду, что человек, который рос и жил под грузом целого батальона героических предков, действительно способен понять ее и даже выразить свое сочувствие. – Я полагаю, Мак, что вам следует сохранить свои дилетантские психологические разработки для тех, на кого они могут произвести впечатление. Вы все больше меня раздражаете.
Она заметила кого-то из знакомых и отошла, оставив Мака одного и желая ему проваливаться ко всем чертям.
Он, правда, никуда не провалился, а, когда шоу началось, возник рядом с ней и встал чуть поодаль, глядя на экран монитора, где крутили короткометражку о том, как проходили ее тренировки и как она, в конце концов, спрыгнула с небес, шмякнувшись оземь. В самый патетический момент он положил руку ей на плечо, поскольку она слишком напряглась, но на пленке эпизод приземления не выглядел так нелепо, как она ожидала, и страх и боль, пережитые ею в те секунды, остались как бы за кадром.
Далее следовало прибытие съемочной группы к площадке перед ангаром, потом сцена с шампанским, затем Мак берет Клаудию за талию и вынимает из кузова джипа, чтобы поставить на землю. Она затаила дыхание – сейчас там, на экране, он ее поцелует. Но нет, ребята, конечно, вырезали те кадры, где она закатила ему пощечину. Камера, однако, показала ее лицо сразу после поцелуя, нежные губы слегка приоткрыты, глаза горят, и все это сейчас возникло на экранах одиннадцати миллионов гостиных, на экранах всей страны.
В этот момент появился распорядитель и панически замахал им руками – пора выходить под яркий свет юпитеров и пристальный взор кинокамер. Мак взял ее под руку, и они сбежали по лестнице вниз под грохот аплодисментов публики, которая заполнила съемочный павильон студии.
Майк Грефтон, ведущий шоу, рассиялся им навстречу улыбками и только потом повернулся к зрителям.
– Давайте поприветствуем храбрую леди. – Последовал взрыв аплодисментов. – А заодно и этого красавца, который оказывал ей всяческую поддержку. – Еще одна овация. – Может, мы попросим его еще раз поцеловать нашу очаровательную парашютистку?
– Целуйся с ним сам, – пробормотала Клаудия себе под нос.
Публика поддержала инициативу Майка ревом одобрения.
– Как вы думаете, сколько это стоит? – спросил он зал.
