Чащина в разводе, воспитывает ребенка одна. Муж платит алименты чисто символически, в воспитании сына не участвует. У него своя жизнь. Из родственников у Катерины только престарелая мать, живущая в деревне на небольшую пенсию. Работа в полиции вряд ли может считаться ее сильной стороной, чтобы она по этому поводу не думала. Те, на чью поддержку она рассчитывает, отвернутся от нее в мгновение ока, как только запахнет жареным.
А им сейчас обязательно запахнет. Мне не доставляет удовольствия воевать с женщинами, но и оставлять, у кого бы то ни было рычаг давления на себя, я не собираюсь.
Из здания аэропорта выходит Чащина, которая несет на руках ребенка. С одной стороны плохо, что мальчик с ней, с другой - у нее есть возможность прочувствовать всю безысходность своего положения. Она должна была сегодня лететь в отпуск в Турцию, но у меня были другие планы. Её сопровождают двое крепких ребят из моей охраны. Когда они подходят к машине, один из них открывает дверь. Катерина медлит, увидев меня:
- Не ожидала? - интересуюсь, хотя и так понятно, что для нее наша встреча сюрприз.
Но не только им веселиться за мой счет.
- Садись, чего ждешь?
Она неловко забирается в автомобиль, так и продолжая держать сына руках, который время от времени всхлипывает и вцепился маленькими ручонками в мать, так что не оторвешь. На секунду меня колет чувство вину, за то, что напугали мальчишку, но я отгоняю его, как назойливую муху. Эти бабы сами виноваты. Куда полезли?
- Как дела? -спрашиваю, но Чащина не отвечает.
- Ты ведь понимаешь, что будет дальше? У тебя нашли вес герыча* в крупном размере. Его изъяли, оформили все документы как положено. И только от меня зависит, что будет с тобой дальше. Как сотрудник доблестной полиции, ты можешь прямо отсюда поехать в СИЗО*. Либо удалить всё, что есть у вас на меня, и поехать в Турцию. Имей в виду, что протоколы и героин будут храниться в надежном месте, и если ты меня обманешь, я, не раздумывая, пущу их в ход. А тебе надо подумать о сыне. Если ты попадешь в тюрьму, что будет с ним? Сколько там за сбыт наркотиков в крупном размере? От десяти до двадцати лет лишения свободы?
Она обжигает меня ненавидящим взглядом.
- А если я солью видео в сеть?
- Тогда мои спецы его достаточно быстро подчистят. А ты сядешь. Да и даже, если кто-то и успеет посмотреть, я как-нибудь это переживу.
Чащина крепче прижимает к себе ребенка и мучительно раздумывает, как поступить. Наконец спустя минут пять принимает решение:
- Ладно, я всё удалю. Мне нужен мой телефон, - а потом поднимает на меня горящие яростью глаза и добавляет, - Какая же ты сволочь, Власов! А я Ляльке еще говорила, что она зря с тобой так. Похоже, она права была.
Упоминание Кондратьевой последнее время вообще действует на меня странно. И зачем она меня только целовала? Теперь я не высыпаюсь из-за снов весьма определенного содержания с ней в главной роли. И что я там с ней только не делал! Причем без разницы был секс или не было. От этого я реально устал.
- Да, да, твоя Кондратьева была права. Если тебе от этого легче станет. Где еще есть видео?
Она замешкалась с ответом.
- Не вздумай мне врать. Это плохо для тебя закончится.
Она морщится, но понимает, что я не шучу и ей некуда деваться.
- На флешке, на даче. И у Оли на телефоне. Больше нигде.
Подзываю одного из ребят, что её привели.
- Степан, отдай ей телефон.
Он передает девушке устройство. Она какое-то время ковыряется, потом говорит:
- Всё.
- Телефон отдай Степану. Пока ты съездишь за флешкой, мои люди проверят, всё ли ты правильно сделала. А потом поедешь к Ольге и удалишь всё у неё.
Поколебавшись пару секунд, Катерина передает телефон мужчине. потом вылезает из автомобиля и уходит в другую машину. Дальше я думаю, разберутся без меня.
Что же, Ольга Аркадьевна, не так Вы хорошо всё и просчитали.
*герыч – героин (наркотик)
*СИЗО – следственный изолятор – место, где содержат арестованных граждан.
Ольга.
У входа в офис меня встретила молодая женщина лет 25. Одета вполне прилично, за руку она держала маленькую девочку. Ребенок прижимал к себе какую-то плюшевую зверюгу сиреневой расцветки, похожую на шар, но с лапками. Рядом с визитерами стоял чемодан.
Видя, что я достала ключи и собираюсь открывать офис, женщина приблизилась ко мне, не выпуская руки ребенка, и попросила:
- Помогите, пожалуйста. Вы адвокат?
Она была довольно миловидной, но вот глаза. Они были больными. Больными от отчаяния. Я хорошо знаю этот взгляд. Его я видела в зеркале целый год, после того как умер папа и меня бросил Максим.
- Да.
- Я... У меня мужа посадили... И я не знаю, к кому обратиться. Он ни в чем не виноват, - она сбивалась, когда говорила, видно было, что сильно нервничала.
- Пойдемте внутрь. Там и поговорим.
Женщина взяла чемодан и, ведя девочку, зашла за мной в офис. Они, кажется, долго ждали, поэтому замерзли.
- Чай будете?
Посетительница хотела отказаться, но девочка вдруг сказала:
- Мам, я замерзла. Можно мне горячий, с сахаром.
- Да, - ответила я ребенку.
Приготовила чай, предложила печенье и приготовилась слушать.
Женщина отхлебнула из чашки напиток и стала объяснять, что случилось:
- Муж недавно перевелся на новую должность в фирме "Орион" - заместитель директора. Зарплату обещали очень хорошую. Мы так радовались. А вчера его арестовали, сказали, что он украл деньги со счетов. Но он не мог. Он не такой.
- А как мужа зовут?
- Анохин Вячеслав Олегович.
- И где он сейчас?
- Как это называется? Изолятор, вроде.
- Изолятор временного содержания*?
- Да, да, - закивала она.
- Тогда он не арестован, а пока задержан. Как правило на 48 часов. Решение об аресте принимает суд.
- Вот, у меня визитка следователя есть, - передает посетительница мне клочок бумаги.
Я забираю его и спрашиваю:
- А Вас как зовут?
- Меня Надежда.
- А по отчеству?
- Можно без отчества.
- А все-таки?
- Ильинична.
- Я сейчас позвоню следователю и все выясню. А Вы - почему с чемоданом?
Она отводит глаза в сторону и тихо-тихо говорит:
- Меня свекровь выгнала. Сказала, что это я виновата.
Почему-то это все больше напоминает какой-то сопливый сериал.
