Девственница. Да, это точно. И хрен бы я стал вот так, горя от нетерпения, и еле-еле контролируя собственный член, помогать ей расстаться с нею. Конечно, у Софы талант крушить все мои моральные запреты, но…
- Ты передумал? – кажется, мое молчание накручивает в девушке огромный ком вопросов, и лучше бы сейчас его решить, пока он не вырос, и не снес меня к херам с кровати.
- Софа, - привлекаю ее внимание, и все-таки перекручиваю девушку на себя, заставляя улечься, и ловя серьезный, расстроенный взгляд карих глаз на своем лице, - я обещал тебя трахнуть при любом раскладе, девочка. И я свое обещание выполню.
Волна счастья, и широкая улыбка – нормальная реакция на обещание лишить невинности? Кажется, для этой дикой малышки – да.
- Но это не значит, что я сделаю это сегодня, - тушу ее пыл, пока она не начала требовать исполнения слова сейчас же, - в конце концов, у понятия «любовники» нет временного ограничения.
Последнюю фразу я произношу уже зевая, и Софа растягивается, опуская голову, и целиком распластавшись на мне.
- Мне уже нравится понятие «любовники», - сонно бормочет Софа, и совершенно естественно поворачивает голову, оставляя короткий поцелуй на моей груди, - спокойной ночи, Любовничек. Завтра исполнишь обещание.
Она засыпает, а я еще некоторое время слушаю ровное дыхание, и осознаю, на что я попал.
И что совершенно по-идиотски широко улыбаюсь от этого.
Глава 19
Софа
Обычная картинка идеального утра в фильмах – кофе в постель, и неторопливые ласки, где двое никак не могут вылезти из постели.
В реальности же я просыпаюсь сильно раньше Роба, и с каким-то детским восторгом рассматриваю расслабленное лицо мужчины рядом. Мы всю ночь спали, как однокорневые растения – тесно переплетены друг с другом, и мне требуется время, чтобы освободиться. Роб хмурится, забавно шарит рукой рядом, и, найдя одеяло, запаковывает в объятия его. Мне стоит большого труда не погладить складку между бровей, и удержать щекочущие пальцы от того, чтоб почесать их об утренние колючки.
Хочу его касаться.
Я вылезаю с кровати, идя в душ, и по пути думая, что для меня это буквально синоним любви. И представить не могу, чтоб кого-то еще в жизни хотела вот так затрогать до изнеможения, и даже недовольное ворчание, которое стопроцентно будет от Роба, идеально вписалось в этот процесс.
Лишь одно меня останавливало от того, чтоб вернуться в постель, и скользнуть в горячие, сильные руки, обхватывая крепкую мужскую поясницу ногами. Я знаю, сколь мало людям этой профессии удается высыпаться, и потому решаю дать своему майору полежать подольше. Ведь уснули мы оба глубоко за полночь…
Наливая кофе, и берясь за спицы, чтобы привести мысли в порядок, я глубоко задумываюсь о теме «любовников». То, что это точно хоть сколько-нибудь продолжительные отношения, радовало, тем более что их предложил сам Роб.
Но вот то, что «любовники» совсем не от слова «любовь» - вызывало уныние, и снова щелкало в мозгу разнообразными планами.
Не хочу я быть его девочкой для ночи. И чем скорее Роб поймет, что мы созданы друг для друга, тем…
Поворот ключа в замочной скважине заставляет замереть с ложкой в руке, и мгновенно покрыться холодным потом. А следом открывшаяся дверь и тяжелые шаги в прихожей простреливают до позвонка простой, и дико страшной мыслью – отец вернулся.
- Пап! – ору я, специально делая так, чтоб мой голос разносился на всю квартиру, - ты чего так рано?
Выбегаю в прихожую как раз тогда, когда отец ставит на пол дорожную сумку, и поворачивается, одаривая хмурым взглядом. Я торможу буквально пятками – стараясь произвести как можно больше громкости.
Черт, надеюсь, Роб не из тех богатырей, чей сон и из пушки не разбудишь… Иначе у нас сейчас начнутся серьезные проблемы.
- Софико, - окидывает меня отец взглядом, и я замечаю в обычно льдисто-спокойных глазах облегчение. Кажется, папа действительно волновался из-за нападения Свистунова, и как раз поэтому приехал раньше… Ох, зря все же Роб ему все рассказал!
Но тут же все мысли разлетаются вон, когда отец аккуратно разувается, и находит в шкафу свои тапочки.
- Так и знал, что нельзя тебя оставлять одну, - убедившись, что все в порядке, решает почитать нотации папа, - тут же влипла в очередную историю!
- Да я не…
- Даже слушать не хочу о том, что ты не при чем! Послушай ты меня, и приди домой вовремя, ничего подобного бы не случилось! А что бы было, не попроси Роба я тебя встретить?! Как чувствовал, что на твое благоразумие полагаться не приходится!
Папа сдвигает брови, снимая плащ, и ровно вешая его на плечики в шкафу. А мне становится обидно – но ведь не скажешь, что я задержалась именно потому, что ждала Роба! Вот же ж…
- А где Рамазан? – поднимает отец подбородок, и я сжимаюсь, понимая, что у нас все еще проблемы.
- Кстати, на счет моей няньки. – Набираю в грудь побольше воздуха, и скрещиваю руки, собираясь кричать погромче, - ты не думал, что это перебор?! Мне уже далеко не одиннадцать, па…
- И даже не восемнадцать. Но что поделать, если сама за собой ты следить не в состоянии?! В следующий раз найму тебе охрану, а пока пусти, я должен переговорить с Робом.
- Охрану?! – вне себя переспрашиваю я, - что… Я не ребенок! И то, что случилось – не моя вина! Или ты думаешь, что я нарочно провоцировала этого идиота?!
Папа оборачивается, тяжелым взглядом окидывая меня, и лишь сейчас замечая, что на мне один лишь свитер и носки. Кажется, это становится последней каплей – и он делает шаг навстречу, сгребая тяжелой рукой пушистую ткань на моем плече.
- София…
- Александр Михайлович, - раздается от двери моей комнаты, и мы оборачиваемся, я со страхом, а папа с недовольством, - что происходит?
Отец удивленно окидывает взглядом Роба, который уже полностью одет, и выглядит так, словно не недавно проснулся, а уже давно бодрствует. С его появлением я как-то сразу одновременно расслабляюсь, и становлюсь меньше, а рука отца разжимается, позволяя мне выскользнуть в сторону.
- Оденься, - бросает мне отец, но я упорно стою и смотрю на тонкую линию папиных губ, - София!
Вздрагиваю, но все также не двигаюсь с места. Мне не нравится, как отец смотрит на Роба.
Но еще больше меня пугает сведенные вместе брови Роба, и его хмурый, сверкающий взгляд.
- София, сейчас же в свою спальню, - тихо шипит отец, но мои ноги словно приросли к полу.
Я мелко трясусь, глядя на Роба, который словно чувствует мою мольбу, и со вздохом поворачивается ко мне. Приподнимает бровь, и кивает позади себя, давая команду послушаться папу.
