Книга Куплю твою жизнь - Елена Рахманина

История, к моему неудовольствию, весьма походила на правду. Вполне в духе моей мамашки.

Опустила взгляд на свою юбку. Стыд за мать жёг щеки так, будто я в ответе за её поведение. Во мне её кровь, и эта кровь отравляет моё существование с рождения.

— Ане без вас плохо, а вам без неё, — продолжает он. Цепко наблюдаю за ним. Его взгляд перемещается на Сабурова, словно в ожидании одобрения. Спасибо, что не по бумажке читает. — Я предлагаю вам остаться с ней. Вы обе ни в чём не будете нуждаться. Я знаю, что вы занимаетесь спортом. Поверьте, живя здесь, будет легче достичь цели. Или найти любую другую.

Его слова звучат красиво. Складно. Если бы не одно жирное но. Когда он забирал Анечку, плевать ему было на моё благополучие и то, как нам плохо друг без друга. Наверняка это он сделал так, чтобы она не могла связаться со мной. Но затем вмешался Сабуров.

Догадываюсь, что Ратмир нарядил меня в костюм от «Диор» только потому, что хотел, чтобы я понравилась этим лощёным богачам. В их чистом, без единой соринки, домике.

Он решил оставить меня здесь. Сплавить, да так, что совесть будет молчать.

Я чуть наклоняюсь корпусом вперёд, будто вот-вот упаду с дивана. Сжимаю с силой пальцы. Костяшки белеют. Едва сдерживаюсь, чтобы не кинуться ему на шею и умолять об ином варианте. Я к такому не готова. Не готова расстаться с ним.

Ведь у него имелся выбор. Я видела это по лицу бывшего хахаля матери. Он, очевидно, боится моего покровителя.

Сабуров мог забрать из этого дома и меня, и Аню. Но не захотел. Ему куда удобнее избавиться от меня. Вырвать занозу с корнем. А если глубоко застряла — с кожей.

Чувствую его тяжёлый взгляд на себе. Ждёт моего решения.

Я должна была быть ему благодарна. Но ни на какую признательность сейчас не способна. Мне хочется вцепиться в его лицо ногтями за то, что творится в моём сердце.

Господи, какая же я наивная дура. Самонадеянная, самодовольная, уверенная в себе настолько, что уже не сомневалась, что его яйца в моих руках. А он взял и обрубил мне кисти.

Я не могу встать и уйти. Не могу не согласиться. Не могу доверить неизвестным людям сестру. Выбор без выбора.

Разрешили бы они ей видеться со мной, скажи я нет сейчас? Не факт.

А Сабуров… он уже отказался от меня.

— Хорошо, — медленно поднимаю ресницы, смотрю на Николая Сергеевича.

Он скупо улыбается.

От взгляда Сабурова моя щека грозит вот-вот возгореться.

У меня в руках его последний подарок — сотовый телефон. Я сжимаю его пальцами так сильно, что кажется, он вот-вот треснет. Сдерживаю себя от того, чтобы не посмотреть на него. Если я позволю себе эту слабость, то вцеплюсь в его ногу и он будет уходить отсюда, таща меня по полу. Потом отряхнёт ботинок, чтобы сбить грязь, и пойдёт дальше.

Поднимаюсь, как примерная девочка. Ведь этого от меня и ждут.

— И где моя комната?

Хозяин дома вновь улыбается дежурной улыбкой. Переводит взгляд на Сабурова в ожидании разрешения. Тот, должно быть, кивнул, не знаю. Но мужчина поднялся и вывел меня из гостиной.

Пытаюсь держать себя в руках, но, кажется, рассыпаюсь с каждым шагом всё больше и больше. Оставляя в следах от моих шагов пепел.

Николай Сергеевич провёл меня в просторную комнату на втором этаже. Девчачью. Красивую, с бледно-лиловыми стенами, белой кроватью с балдахином и большими окнами с видом на сад. Не спальня — сказка. Сколько же Сабуров заплатил за этот дорогой приют?

— Смежная с этой комнатой детская Аннушки. Господин Сабуров распорядился позднее привезти ваши вещи. Располагайтесь, скоро ужин. Если пожелаете, его поднимут сюда.

Когда дверь за ним закрывается, я припадаю спиной к стене и медленно сползаю по ней. Наконец позволив себе чувства. Рыдания вырываются из меня толчками, крупная дрожь сотрясает всё тело. Я закрыла рот рукой, потому что опасалась, что меня услышат и на первом этаже.

Такой брошенной я не ощущала себя, даже когда мама ушла. Тогда всё воспринималось иначе, осознание пришло не сразу.

Но Сабуров… мне казалось, он не сможет отказаться от меня. Я чувствовала, что, несмотря на все мои выходки, он что-то испытывает ко мне. Но выяснилось, что нет.

Дверь из смежной комнаты распахнулась. Вошла Аня.

Мне совсем не хотелось, чтобы она видела меня такой разбитой.

— Спичка! Ты здесь! Ты осталась! — испуганная моим состоянием, она подбегает ко мне и не знает, что делать. — Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?

Аня опускается на пол рядом со мной, неловко пробуя меня обнять. Я сжимаю её за плечики, не в силах справиться с собственной болью и разочарованием.

— Угу, — единственное, что способна произнести сквозь душащие слёзы.

— Кто? Тот огромный мужик? Он так смотрел на тебя, — её слова ещё глубже бередят рану.

— Как? — всхлипывая спрашиваю, прекращая реветь.

— Не знаю, — тихо отвечает, устроившись у меня под мышкой, — будто очень голоден.

Вытираю зло слёзы с щёк, целую макушку сестры, пытаясь прекратить реветь.

— Чтоб он вечно испытывал голод.