При этих словах я быстро выпрыгнул из кресла, оказался рядом с ним, но он не отшатнулся, только яростно глянул на меня.
— Чего ты добиваешься? Чего тебе нужно? — почти заорал он мне в лицо.
Я сощурился и прошипел, удерживая взгляд:
— Ты знаешшь…
Он не понимающе уставился на меня, покачал головой, будто приходя в себя, и вдруг ухмыльнулся.
— Что, просто так девки не дают уже? А ты купи себе кого-нибудь, — ехидно выдавил он.
— Зато со мной она узнает, наконец, что такое настоящий секс, — сквозь зубы выдавил я.
Эта цель попала в больное место: он резко изменился в лице, собрался, спружинился, и резко рассек воздух правым кулаком.
Ожидая этого, я нагнулся, ударил его в бок, прямо под грудной клеткой. Мужик загнулся, а я припечатал его локтем сверху, почти по затылку.
Он застонал, но это его не остановило: Игорь резко ухватился за мою талию, оттолкнулся ногами от пола, боднул головой в живот, и мы оба рухнули на пол. Вокруг разнесся шум, столешница покачнулась, и с края стола на пол со звоном начали падать какие-то вещи. Последним грохнулся ноутбук, больно саданув меня по ноге.
Игорь пустил в ход кулаки, я коленом зарядил ему в пах, но немного промахнулся, и наша драка становилась все злее и безжалостнее.
На шум прибежала секретарь, и завизжала.
Краем глаза, сквозь потасовку, хаотичные удары кулаками, которые приходились на лицо, в живот, в грудь, увидел, как она нервно звонит на охрану, в службу безопасности. Точно не ожидала от обычно флегматичного человека такой реакции.
Тут же прибежал охранник с этажа и резко поднял на ноги Игоря. Рубашка на нем разорвалась, пиджак покосился, с губы текла алая кровь. Судя по тому, как он морщился, понял, что я успел садануть ему по скуле у глаза, и теперь можно было видеть, как там уверенно наливается кровью гематома.
Сам я встал на ноги с таким же трудом – место для драки и нападения было выбрано неудачно. Сплюнул на пол, тоже ухватился за губу, которая была немного рассечена. Секретарь тут же бросилась ко мне с платком. Я зыркнул на нее, заставив оставаться всех на местах.
— Если ты еще что-то сделаешь, — Игорь зашипел от своих же слов, видимо, сам процесс доставлял неприятные мгновения. — Я увезу ее отсюда, и ты нас не найдешь и не достанешь.
Я потянулся, демонстрируя, что его слова не производят того впечатления, на которое он рассчитывал.
— И сам потонешь, понятно? — и эти угрозы тоже пролетели мимо меня, как мелкие камешки, выброшенные мальчишкой.
— Я тебе все сказал, Камал. Больше ты ничего не получишь, прекрати! — он дернулся, пытаясь освободиться от хватки охранника. Но тот держал крепко, смотря на меня и ожидая команды. Я коротко кивнул, и он отпустил Игоря, хотя и явно был против этого.
— Свободны, — скомандовал я всем троим.
И, как только дверь закрылась, сел в вертящееся кресло. Потер глаза. Помассировал виски. Нажал на селектор.
— Соедини с MGN, — сказал быстро секретарю. — Пусть вызывают директора клиники в Германию на переговоры.
Как только звонок поступил, я откатился в кресле от стола.
Иногда чтобы сделать шаг вперед, нужно сделать два назад…
Глава 19Переезд сродни пожару, это знают все. Упаковываю вещи, разбираю посуду. Имущества не так много, все-таки мы живем здесь не так давно, но все равно нужно успеть перевезти все.
В самый последний момент мне удалось перехватить квартиру в районе, который находится не так далеко от офтальмологической клиники, где работает Игорь, и я с быстротой распространяемой в женском коллективе сплетни занимаюсь делами нашего быта.
Отзваниваюсь в кафе: прийти на собеседование не успеваю, и меня заверяют, что я могу подойти в течение месяца, и даже чем позже, тем лучше, тогда точно найду работу. Это окрыляет. Хоть небольшую копеечку, но свою, буду иметь, чтобы чувствовать себя свободной и взрослой.
Мечты об учебе снова откладываю в ящик в самом темном углу своего сердца. Пока не время для себя, снова не время для себя…
— Тебе нравится? — ставлю вечером перед Игорем чай. Он хмурит брови. Видимо, не понимает, о чем я его спрашиваю.
А мне хочется, чтобы он хоть немного оценил те жертвы, те мучительные дни, часы, которые я самолично провела, перевозя все наши вещи, подготавливая квартиру. Мыла, чистила, скребла. Убирала, складывала, ругалась с грузчиками, готовила ужин в конце концов!
Он угукает.
Я обессиленно опускаюсь на табурет. Кажется, он даже не заметил, что мы теперь едим совсем в другой квартире, за совсем другим столом.
— Как дела в офисе? — выдавливаю из себя каплю интереса, хотя его там и нет в помине: одна усталость и больше ничего. Игорь отпивает чай из большой чашки, отставляет ее на край стола. Я машинально поправляю ее: еще чуть-чуть, и она упадет! И, кажется, делаю это вовремя: он резко поднимается со стула, отходит к окну.
Опирается о подоконник, вглядывается во тьму за окном.
— Не твое дело.
Я замираю, будто пораженная молнией.
— Как это – не мое? — глуховато повторяю за ним непослушными губами.
Он дергает плечом, будто хочет смахнуть с тела липкое внимание моего удивленного взгляда, и не отвечает.
Потом вдруг поворачивается всем корпусом, складывает руки на груди. Смотрит в пол.
— Я еду в командировку. На три дня.
Молчу, ожидая, что он скажет дальше, только бы не поднимать скандал на тему того, что я узнаю все самой последней.
— Когда?
— Уже завтра. — Он смотрит в пол, в потолок, куда угодно, но только не на меня. Сводит челюсть, на которой играют желваки. — Приготовь мне костюм, рубашки. Это деловая поездка. Буду беседовать с компаний о том, почему прекращены поставки материала. Или мы расторгаем с ними договор.
Он пожимает плечами, массирует шею.
— Хотя не хотелось бы, у них очень удачный курс… Немцы, что ты скажешь…
От удивления у меня перехватывает дыхание.
— Ты летишь в Германию?
— Ну да, а что тут такого? — он достает телефон и утыкается в него, листая какие-то страницы и параллельно отвечая кому-то в чате. Вижу отражение экрана на темном стекле окна и душу в себе злость. Ну сказать-то можно было?!
— Кстати, — он вдруг поднимает глаза и впервые за день смотрит прямо на меня. — Во всех наших бедах виноват Камал.
Прижимаю руку к груди – настолько быстро начинает колотиться сердце. Как - Камал? Неужели в этих мелких и не очень проблемах повинен этот человек? Муж смотрит внимательно на меня секунду – другую, кивает сам себе, каким-то своим мыслям.
