Год спустя Сьюзан Оутс, которой дочь окончательно надоела, уехала, оставив ребенка с бабушкой. Поначалу она присылала открытки на Рождество и день рождения девочки, вместе с дешевыми подарками и короткими посланиями. Затем остались только открытки, без подарков. Еще позднее из открыток исчезли скупые строки поздравлений, часто они оказывались вовсе не подписанными.
Девочка, которой дали имя Кимберли, росла на руках у бабушки. В шестнадцать она ушла из школы и стала работать официанткой в «Патитайм-Кейтерес». Когда услуги официантки не требовались, девушка выполняла другие работы. О ней хорошо отзывались сотрудники, руководство было довольно ее работой, хотя ей неоднократно указывали на недопустимость фамильярного общения с клиентами. Как отметил управляющий, ей не хватало «профессионального отношения к делу». Теперь ясно, от кого мистер Френч получил базовую подготовку в области профессионального этикета.
Скорее всего, нотации по поводу отношения к делу не производили на Кимберли большого впечатления. Но надо принять во внимание, что она была совсем молоденькой. В конце июля Кимберли некоторое время не нужно было ходить на работу — ровно до того вечера, когда фирма обслуживала званый ужин с танцами. В тот день, но несколькими часами ранее, по словам миссис Джоанны Оутс, Кимберли «нарядилась» и ушла из дома. Миссис Оутс подумала, что она вышла за покупками или встретиться с друзьями. Но Кимберли не вернулась. Вечером миссис Оутс позвонил менеджер «Патитайм» и поинтересовался, где находится ее внучка. Та не появилась на работе, хотя сотрудников не хватало. Он был очень резок. Миссис Оутс забеспокоилась. Кимберли не вернулась домой ни вечером, ни ночью. На следующее утро Джоанна Оутс обратилась в полицию.
Девушку больше никто никогда не видел. Миссис Оутс признала, что в последнее время они с внучкой часто ссорились. В течение нескольких недель Кимберли была очень «трудной». Показательно, что ни о какой беременности вообще не упоминалось. Возможно, Кимберли не сообщила бабушке о своем положении, хотя на четвертом месяце это уже становилось очевидным. Приближался день, когда признания было не избежать. Не исключено, что, не чувствуя в себе сил признаться, она просто убежала. Однако вещей с собой не взяла. Маркби в задумчивости поджал губы. Такое часто случается. Люди, находясь вне дома, вдруг решают в него не возвращаться — и не возвращаются.
Когда миссис Оутс спросили о друзьях Кимберли мужского пола, она сказала, что у ее внучки их было много. Однако Джоанна Оутс начала подозревать, что с некоторых пор у нее появился какой-то особенный «друг», но сама Кимберли ничего ей об этом не говорила. Поразмыслив, Джоанна сказала, что Кимберли вела себя так, будто что-то скрывала. Она неохотно признала, что внучка не в первый раз не ночевала дома и что она всегда ругала ее за это. Джоанна боялась, что Кимберли в этом отношении пойдет в мать. Но в то же время она никогда не пропускала работу. «Ей нужны деньги», — объяснила Джоанна Оутс.
Джоанна рассказала полиции еще одну вещь, которую они поначалу сочли зацепкой. Джоанна хранила все открытки от дочери — рождественские и на день рождения Кимберли, содержащие короткие бездушные поздравления, — в коробке, вместе с конвертами, в которых они были присланы. Как-то утром в воскресенье она увидела, что внучка перебирает их и делает какие-то записи на листке бумаги. По-видимому, она собирала информацию о местонахождении своей матери, пользуясь теми скудными источниками, что были под рукой.
Миссис Оутс подумала, что, возможно, Кимберли хочет найти свою мать. Это ее встревожило, она попробовала отговорить внучку от глупой затеи. Она в достаточной мере знала свою дочь Сьюзан, чтобы предвидеть, что произойдет, если усилия Кимберли увенчаются успехом.
На всякий случай полиция вышла на Сьюзан Оутс. Выяснилось, что та проживает в Уэльсе, замужем за мужчиной по фамилии Темпест и имеет от него двоих малолетних детей. Когда она узнала, что к ней пришли из полиции, то одновременно испугалась и разозлилась. Несмотря на то что в отношениях с миссис Темпест полицейские старались вести себя как можно более тактично и аккуратно, соседи сообщили об их визите мистеру Темпесту, который немедленно захотел узнать, что происходит. Он не знал, что у его жены есть незаконнорожденный ребенок, и очень тяжело воспринял это известие. Сьюзан заявила, что давно не видела свою дочь и не желает встречи с ней. Она сказала, что ее муж этого «не потерпит». Очевидно, Темпест представлял собой тип домашнего тирана. Во время последней беседы с полицией у Сьюзан Темпест, в девичестве Оутс, был синяк под глазом.
Незадолго до исчезновения Кимберли исполнилось восемнадцать лет, и, таким образом, она являлась совершеннолетней. Если бы речь шла о несовершеннолетнем ребенке, полиция продолжила бы расследование, но, так как свидетельств какого-либо преступления обнаружено не было, был сделан вывод, что девушка просто покинула дом в результате повторяющихся семейных ссор. Возможно, она уехала жить к мужчине, с которым, предположительно, имела близкие отношения. Такое часто случается. Она продолжала числиться в списках пропавших, но все понимали, что это простая формальность. В том, чтобы переехать на другое местожительство, нет состава преступления. Множество людей поступают так, и по вполне уважительным причинам. Было отмечено, что ее мать в свое время также ушла из дома. Дело стало считаться завершенным, хотя ввиду отсутствия каких-либо известий о Кимберли официально закрывать его не стали.
Маркби отложил папку и некоторое время сидел, глядя на вписанное в окно, как в раму, ночное небо.
Утренний поход по городским зубоврачебным кабинетам увенчался успехом на третий раз. Стоматологическая карта Кимберли Оутс сохранилась и полностью совпадала с зубами обнаруженного на кладбище черепа.
— Вам повезло! — сказала по этому поводу медсестра. — Доктор Гупта не раз говорил мне, чтобы я выбросила эти старые карты. Обычно мы храним их не больше пяти-шести лет.
Так что в конце концов предполагаемая долгая и объемная процедура опознания скелета оказалась неожиданно легкой благодаря Саймону Френчу и медсестре, которая не нашла времени для того, чтобы найти и уничтожить старые записи. Маркби сказал себе, что он должен попытаться избавиться от этого абсурдного предвзятого отношения к Саймону Френчу. Напротив, он заслуживал исключительно благодарности.
Теперь они были уверены в том, что Кимберли не убежала из дома. Она была убита. «И кто-то, — сурово сказал Маркби, — должен был подозревать это, даже в то время. И тот, кто вел предыдущее расследование, упустил этого человека».
Он отправился на поиски Луизы Брайс и нашел ее у кофейного автомата, с бумажным стаканчиком кофе в руках.
Глаза у нее опухли от недостатка сна, однако, завидев Маркби, она решительно отставила кофе в сторону.
— Сэр, я собираюсь поехать посмотреть, проживает ли еще миссис Джоанна Оутс по прежнему адресу. — Она кивнула в сторону дела Кимберли, которое он держал в руках. — Формально она не является ближайшей родственницей. — Брайс закусила пухлую нижнюю губу. — Но девушка жила с ней, и, так сказать, с моральной точки зрения Джоанна может считаться ближайшей родственницей с большим правом, чем Сьюзан. Мы свяжемся с валлийской полицией и попросим их навестить ее мать. Сомневаюсь, что она будет очень рада нас снова увидеть!
