Глава 32
— Блять, Лана, не зажимайся, порву же, — надавливает он на мои бедра, продолжая настойчивое проникновение и резким выпадом забирает все. Честь. Любовь. Верность.
Часто и рвано дышу, ощущая, как внутри будто сделали надрез, а по бедру струйкой стекла кровь.
А Максим надо мной, внимательно смотрит в глаза, внимательно наблюдает за реакцией, стискивая зубы от напряжения.
— Больно?
— Есть такое, — выдыхаю, дышу и стараюсь расслабиться. — А тебе хорошо?
— Ебануться как….
Ну и хорошо, я ведь кончила, нужно постараться и для него. Стараюсь подумать о чем-то постороннем, сосчитать лампочки на натяжном потолке, в котором отражается напряженная задница Максима, но его огромная плоть внутри не дает сосредоточиться на чем-то постороннем.
— Первый раз всегда больно, — говорит он и прикрывает глаза, сжимает губы. — Блять, так узко. Не могу больше…
И его голос прерывает мой тихий вскрик, когда он толкается глубже, а потом полностью выходит, смотрит на кровь, потом на меня и снова вторгается обратно.
— Больно… — шепчу, часто выдыхая.
— Знаю, потерпи.
Он выпускает струю воздуха, опускается на меня всем весьма тяжелым весом и переворачивается, чтобы оказалась сверху. Стискивает бедра руками, фиксируя и начинает медленно елозить внутри. Сначала мерными, длинными движениями, принося дискомфорт и рези внизу живота, а потом все быстрее, хлюпая скопившейся обильной влагой.
И быстрее, стремительно набирая скорость, лбом касаясь моего и трахая, трахая, трахая. И я все бы так и закончилось с болью, с дискомфортом, если бы вдруг его руки не забралась по копчику ко второй дырочке.
— С ума сошел? — со слезами на глазах говорю я и дергаюсь, но его жесткая рука не позволяет слезть с тараном пробивающего меня члена.
Максим толкается и рвется внутрь, пока палец на второй руке на находит тугое отверстие.
— Минус на минус дает плюс, — говорит он обмакивает палец в смазке и кончик пихает внутрь. Не дальше. Просто начинает массаж по кругу, надавливая на особую точку.
— Максим…
— Погоди… — подмахивает он бедрами все активнее, в том же темпе, что и массирует анус.
И, господи, не может быть. Резь отступает, давая место чувству полной наполненности сосуда, до краев залитого напряженным состоянием. Я задыхаюсь, ощущая, как пересохло в горле, как по венам пустили ток, как в глазах темнеет.
И вдруг ощущая, как будто падаю. Куда-то вниз. Далеко. Темно. В те самые грешные цепи его страсти.
Порочный прыжок в обжигающую похоть, где главенствует его величество оргазм.
Он буквально выворачивает меня на изнанку, он вынуждает меня кричать и кричать, пока сам ревет:
— Бля… Да!
Он выходит из меня с рыком и обильно забрызгивает грудь, живот, пока я пытаюсь прийти в себя.
В голову приходит запоздалая мысль про защиту, но тут же улетает на второй план, потому что пересохшие от криков губы увлажняет язык.
Максим сцеловывает остаточные стоны, и я крепко обнимаю его за шею, благодарно улыбаюсь.
— Не знаю, где ты такому научился, но это просто нереально круто.
— Много читал, как доставить удовольствие девственницам.
— Оо… — смотрю я в его глаза, пытаюсь найти там толику смеха и, не найдя, улыбаюсь. — Тогда ты в этом полный спец.
— Ты моя первая девственница.
— Опытный образец.
— Я бы сказал — совершенный, — переворачивает он меня, поднимает на руки и несет в душ.
И мне хочется спросить, почему я первая, но я молчу, потому что сейчас насколько между нами тонкая гармония, что одно неверное движение или слово разобьет в дребезги. На мелкие осколки, которые нам никогда не собрать.
Ну не сегодня, так завтра. Судьба злодейка не дремлет.
Разбивает гармонию. Убивает нас.
Просто уничтожает тот свет, что несет наша тайная связь.
Потому что что я совершаю ошибку. И последствия представляются мне страшными.
— Я не хотела… — иду я за Максом, который стремительно приближался к вокзалу во второй половине следующего дня. — Я просто не могла иначе… Максим, ну пожалуйста.
— Я знаю, — резко поворачивается он ко мне и сначала смотрит зло, обиженно. Ведь знакомой отца, которую встретила возле кафе, я сказала, что нахожусь одна в Москве, я постеснялась Максима.
Но и правду я не могла сказать. Это просто крах всего. Всего, что подарила мне судьба.
— Я знаю, — повторяет Максим спокойнее. — Я же не дебил. Понимаю, что для принцессы я просто приятный эпизод.
— Это не правда. Ты не эпизод, — кричу, сама себе не веря. И он не верит. Неприятно усмехается и костяшками пальцев подбирает с щеки слезу.
— Забей. Погнали, а то опоздаем на электричку.
— Мы могли бы на такси… — предлагаю я уже в который раз, но он резко качает головой.
— Не возьму денег. Но если хочешь…
— Нет, нет, — тут же прерываю его, и сама переплетаю пальцы. Как же страшно. Еще несколько часов назад все было так прекрасно. А потом это кафе, в котором платил он. Потом эта Владлена Михайловна…
Все друг за другом, как снежный ком и от того насмешливого, ироничного молодого мужчины ни следа.
Передо мной прежний озлобленный детдомовец.
— Я поеду с тобой, — говорю, смотря в его глаза, умоляю не отвергать меня прямо сейчас. Дай еще пару часов побыть в твоей ауре света и силы, в нашей неожиданной любви.
Он кивает, подтягивает рюкзак и ведет меня к Вокзалу. Туда, где столько людей выбирают себе путь, сомневаются и боятся совершить ошибку.
И я боюсь. Боюсь, что мои чувства самая главная ошибка, которая может меня поставить не на тот путь.
Глава 33
Мы едем молча, смотрим в окно и держимся за руки. Я поворачиваю голову и натыкаюсь на его напряженный взгляд.
Максим гипнотизирует меня, рассматривает лицо, пальцами, как и вчера, поглаживает руку, колит кожу сотнями искр, волнует, будоражит. Сводит с ума.
Хочется спросить: А что дальше? Как нам встречаться? Как мне жить, если я тебя потеряю. Но стоит мне открыть рот, он коротко качает головой, не разрешая мне издать и звука.
Откуда между нами столько негласного понимания, откуда столько ментального контакта. Он как будто в моей голове. Устроился у камина в широком кресле, а меня заставил усесться у себя в ногах. И смотрит сверху вниз, зная, о чем я думаю. О чем мечтаю. Чего боюсь.
Я боюсь стать снова нищей, побираться как мать, отдаваться за бутылку вина и бычок сигареты. Я боюсь забеременеть и не суметь дать своему ребенку кусок хлеба, возненавидеть жизнь. При этом я мечтаю вот так вот ехать. Ехать. Ехать. Не останавливаться. Не возвращаться в холодный дом. К пьянице матери. К странному отцу. К парню с его сальными шутками.
