– А вы, собственно, кто? – спросил Дальтон, с надеждой взглянув на Найлса, который вдруг суетливо занялся чем-то под рабочим столом.
– Это не имеет значения, – ответила она.
Голос гостьи был тихим, но в нем звучали командные нотки. Манера говорить выдавала воспитание, полученное в доках. Ее простое и грубое платье удивило меня. Оно абсолютно не сочеталось с утонченной фарфоровой кожей и белоснежными волосами.
– Я знаю, как снять заклятие. По крайней мере теоретически.
– Это обнадеживает, – с подчеркнутой медлительностью произнес Кхент, не отрывая глаз от лица женщины.
Невозможно было определить ее возраст, но я обратила внимание на ее обветренные и сильные руки. Незнакомка бросила на Кхента испепеляющий взгляд. Затем она распаковала сверток, вытащила из него пучок листьев, гладкий деревянный брусок, заостренную кость, миску и закупоренную бутылку.
– Гроза усиливается. Времени мало. Если у вас есть вопросы, задавайте их сейчас, но я бы, пожалуй, начала произносить заклинание: вполне возможно, оно займет всю ночь.
Кхент уже открыл рот, чтобы рявкнуть что-то в ответ, но я встала между ними, поставив клетку с Мэб на стекло рядом с бутылкой, которую женщина как раз вытащила из свертка.
– Я только хочу, чтобы вы пообещали, что не причините вреда этому созданию. Существо, которое заперто внутри, оно… ценное. Очень ценное. Делайте все возможное, но, пожалуйста, это совершенно невинное существо… – умоляла я, глядя в ее меняющиеся зеленые глаза.
Она склонила голову набок и улыбнулась мне так, будто я была ребенком.
– У тебя сентиментальное сердце. Мои соболезнования. Это, несомненно, осложнит задачу.
– П-простите? – заикаясь, спросила я. – Почему?
– Кто-нибудь еще из вас видел истинную форму этого создания? – спросила женщина, по-прежнему вглядываясь в мои глаза.
Тишина. Иного я и не ожидала, и все же кровь застыла у меня в жилах. Несмотря на то что меня окружали только друзья и покой, исходивший от множества книг, я чувствовала себя ужасно одинокой, затянутой в мир, где существовали только я и эта незнакомка, которая смотрела прямо в мое сердце. И оно содрогнулось. И мне совсем не нравился вид длинного костяного инструмента. В конце концов, я не забыла эти строки:
Чары и полынь, кровь и чернила, вино и вода…
Кровь. Мои руки стали липкими от пота, и я вытерла их о свои юбки, надеясь, что незнакомка этого не заметит. Но конечно, она увидела и приподняла почти белую бровь.
– Теперь все зависит от тебя. Надеюсь, ты создана из более крепкого материала, чем нежное сердце и потные ладони, – проворчала женщина, поворачиваясь к набору инструментов на прилавке.
– Послушайте вы, – раздражаясь, сказала я, – моим наставником был сам Дьявол! И предупреждаю, не стоит меня недооценивать, потому что он был хорошим учителем.
Женщина только усмехнулась.
– Я глубоко впечатлена. Подготовка не займет много времени. Вот то свободное пространство на ковре подойдет. Окружите его восемью свечами, черными, если они у вас есть. А ты поставь это создание в центр и опустись на колени рядом с ним.
Дальтон и Найлс сразу же захлопотали. Найлс исчез в боковой комнате, а Дальтон принялся освобождать место возле ковров под бумажными фонарями. Гроза снова сотрясла магазин, и я, растирая ладонями руки, медленно, неохотно шагнула к центру магазина. С обеих сторон меня взяли под локти Мэри и Кхент. Они молчали, но я чувствовала их дрожь, которая, словно эхо, вторила моей собственной.
– Ох, Луиза, возможно, все быстро закончится, – срывающимся голосом произнесла Мэри, – как один из криков Поппи. Может быть, мне удастся тебя защитить. Я попрошу ее. Хотя, по правде говоря, мне не нравится, как она выглядит.
Оказалось, что Кхент настроен еще менее оптимистично.
– От нее разит прокисшим пивом и рвотными массами. И искусством – древним ужасным искусством. Я ей не доверяю.
– А какой у меня выбор? Мы не можем навсегда оставить Мать в заточении.
Конечно, с моей стороны было эгоистично думать о том, что буду испытывать во время этого ритуала я, но все предполагаемые боли и страхи не шли ни в какое сравнение с тем, какой будет реакция Отца. Я уже чувствовала, что мое нутро закипает, словно чайник, который становится все горячее и горячее – и вот до него уже нельзя дотронуться, – или раскаленный утюг, который поставили на огонь. Наверняка это было его рук дело, и хотя битва между ним и Матерью в моих сновидениях или просто в моей голове заставила его замолчать, я знала, что передышка продлится недолго. Песок неумолимо струился сквозь стекло, и вот уже осталось лишь несколько песчинок. Я заранее сжала руки в кулаки, как будто сокрушительную волну могло остановить короткое «пожалуйста», произнесенное торопливым шепотом.
Вероятно, гнев отца переметнулся на небеса, чтобы оттуда обрушиться на нас проливным дождем, который бил по кирпичным стенам так громко, что, казалось, весь Лондон залит водой. Я пыталась не обращать внимания на ливень, но каждый раскат грома заставлял меня вздрагивать.
Как обо мне сказала Мать? Что я наделена доброй волей? Что я готова? Да, я была готова, но в то же время мне было очень страшно.
Мы нуждались в союзниках. Нам требовалась помощь. Я боялась, что нам будет нелегко осуществить побег из Лондона, но то, что ожидало нас в Холодном Чертополохе, было еще тяжелее. Я вспомнила чувство защищенности и тепла в своем сне, когда ко мне подошла Мать. Мое сердце окрепло при мысли, что я сохраню это чувство и оно поддержит меня при встрече с мистером Морнингсайдом, когда я буду просить его помочь мне очистить рассудок от духа Отца. Или, что даже лучше, может быть, сама Мать знает, как изгнать его, не превратив меня при этом в бездушную оболочку.
Настроение было мрачным, все происходившее напоминало похоронный ритуал. На роскошный ковер, которым я чуть раньше так восхищалась, Дальтон посадил Мэб, вынув ее из клетки. Мохнатая розовая паучиха не двигалась, только повернула голову, когда мы приблизились. Спустя мгновение примчался Найлс, что-то бормоча себе под нос, и принялся неуклюже расставлять короткие толстые черные свечи. Потом мы собрались все вместе. Фатом и Дальтон встали возле входа, Кхент и Мэри – рядом с прилавком, а Найлс съежился за их спинами. Гостья расстелила возле Мэб и тщательно разгладила кусок мешковины, потом разложила на нем свои инструменты.
Я приподняла юбки и перешагнула через одну из свечей, чтобы присоединиться к Мэб и незнакомке. Мою лодыжку обдало жаром.
– Кто ты? – спросила я.
От нервного напряжения у меня кружилась голова.
Одетая в платье из грубого сукна, вроде тех, какие носят подавальщицы в тавернах, она смотрела на меня, слегка улыбаясь.
– Большинство называет меня ведьмой. Я училась у последней настоящей Да’мбэру в Лондоне, исчезнувшей лишь несколько лет назад. Она обучила меня своему ремеслу, хотя сердце подсказывает мне, что она многое утаила.
