Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
— Ты у меня самая лучшая, мама, ты же знаешь это? Береги себя, пожалуйста, — Маришка становится серьезной. — Ты столько всего добилась сама. Сейчас пора подумать о здоровье. И о Кирюше. Он вон какой сильный. Тебе же еще родить.
Я киваю и иду собираться, потому что Давид вот-вот приедет. На этот раз я не задумываюсь, что надеть и вытаскиваю из шкафа джинсовый комбинезон для беременных и свитер. Надеваю их, осматриваю себя в зеркало, собираю волосы в пучок, подкрашиваю глаза и удовлетворительно киваю своему отражению в зеркале. В последнее время я практически перестала пользоваться тональными средствами, пудрами и другой декоративной косметикой. Только средства по уходу за кожей. Кирюша положительно влияет на мою внешность, поэтому сейчас я выгляжу так, как никогда прежде.
Я спускаюсь вниз как раз тогда, когда мой телефон оживает мелодией. Давид звонит сообщить, что подъехал. Прощаюсь с дочкой и выхожу на улицу, выхожу за ворота и сажусь в знакомый черный лексус, в котором по-прежнему пахнет кофе. Я не придавала этому значения раньше, но сейчас запахи особенно раздражают мои рецепторы, а еще я понимаю, что пусть и подсознательно, но все же запомнила этот аромат кофе в машине Давида.
— Привет, — мужчина коротко здоровается и заводит автомобиль.
Мы выезжаем и мчимся по трассе. Я была бы не против поговорить в машине у дома, но понимаю, что это будет выглядеть странно, поэтому молчу. Удивляюсь только когда мы презжаем не в тот же ресторан, в котором уже были, а в небольшое простое кафе. Давид не ассоциируется у меня с этим бюджетным местом, но в силу последних событий осознаю, что здесь нас будут искать в последнюю очередь.
— Я устал от гонения сми, — спокойно говорит он и заказывает эспрессо.
— Мне персиковый сок, пожалуйста, — прошу я и жду, когда официант оставит нас, а Давид приступит к разговору.
— Я пытаюсь перекупить все фотографии и заплатить тем, кто слишком уж упрям. Несколько газет отдали все, что имели даже без компенсации, — он усмехается. — Оказалось достаточно надавить и сказать о возможном закрытии.
— А остальные?
— Несколько особенно весомых издательств требуют немалую компенсацию и один из журналов, — он замолкает. — Они не хотя денег. И я их понимаю. Это слава, деньги, это скандал, который возвысит их до небес.
— И как мы договоримся?
О том, что это, вполне вероятно, невозможно сделать, я даже не хочу думать. Давид, судя по всему, тоже, но все же он мотает головой и пожимает плечами, говоря:
— Я не знаю, Мила. Не знаю. В ближайшие дни, если не завтра, от них выйдет статья. Я думал о том, чтобы доказать поддельность фото, но это невозможно. Они настоящие.
— Но кто снимал? — растерянно спрашиваю я.
— Не знаю. Кто-то из наших конкурентов и недоброжелателей. Или твоих, или моих, или Димы.
— Мы должны выкупить фото, — решительно говорю я. — Сделать что угодно возможное и невозможное, но не допустить тиража.
— Я знаю, — он кивает. — И хочу этого точно так же, как и ты. У меня ведь тоже сын, помнишь?
Глава 18Мы обсуждаем возможные пути решения бесконечно долго, но так и не приходим к какому-то решению. Отсидев в кафе пару часов, собираемся и уходим, Давид даже посматривает по сторонам, убеждаясь, что нет никого из журналистов. И только после этого передо мной открывается дверь в салон его автомобиля, куда я тут же забираюсь, спасаясь от возможных любопытных взглядов и холода, пробравшегося под одежду.
Давид садится следом, кладет руки на руль, заводит автомобиль, и машина трогается с места. Я уже привыкла молчать в дороге, когда мы сидим рядом, смотреть по сторонам на вечерний город и пытаться понять, что в моей жизни пошло не так. Странно, но сейчас я совершенно не зла на мужчину, не раздражена тем, что он тогда сделал. Я благодарна ему за то, что он пытается решить сложившуюся ситуацию, даже если он делает это себе во благо.
Я знаю, что одна ничего не сделаю. Да и что делать? Бежать в издательство, предлагать денег, которых и так нет в обмен на фотографии? Плакать, умолять, кричать, требовать, подавать в суд? На кого и на что? Фото все равно разлетятся если не по журналам, то по интернету. Сейчас я это окончательно понимаю. Как и то, что мы с Давидом можем лишь минимизировать итоговый удар. Смягчить падение, подставив под тела мягкие маты.
— Я постараюсь все решить, Мила, — глухо говорит он по пути. — Слышишь, постараюсь.
Я лишь коротко киваю, зная, что он ничего не сможет сделать даже с тем уровнем дохода, что имеет. Не сможет, потому что эти фотографии настоящая сенсация для журналов. Сразу три бизнесмена города попали в скандальную историю секса втроем. Это невозможно скрыть, и я прекрасно понимаю это.
— Я не пущу Марину в универ, — уверенно говорю, когда мы подъезжаем к дому, и я выхожу из автомобиля. — Пару недель пусть побудет дома и… может, я ее переведу в другой лицей, потому что…
— Я все решу, — уже уверенней говорит Давид.
— Да, спасибо, — я разворачиваюсь к мужчине и лишь киваю.
Что мне сказать? Что ничего не выйдет? Что единственный выход после всего влезть кому-то в еще больший скандал? И только тогда всё забудут? Я не уверена даже в этом, потому что фотографии секса втроем, да даже банальное присутствие там Димы, пока я занимаюсь сексом с другим, уже повод посплетничать. Хуже только… что вообще может быть хуже?
Я даже не могу представить, потому что для меня это сродни концу света. Я даже вижу последствия. Как Маришка от меня отворачивается, как на работе меня провожают сочувствующими взглядами. Я вижу единственный выход: закрыть компанию и уехать, но конечно же никогда этого не сделаю. А еще я представляю, как будет доволен мой будущий муж. Вот уж у кого появится возможность сыграть на этом всем. На моем чувстве вины, на Маришкиных проблемах в универе. Я не хочу, чтобы он настраивал ребенка против меня, но и не знаю, что делать.
— Мил, — зовет Давид. — Я могу пообещать, что улажу, но не хочу врать, — он запускает руку в волосы и жесткими движениями ее одергивает. — Извини, — он вымученно улыбается, и я делаю то, что совершенно точно не должна.
— Хочешь кофе? — задаю вопрос, от которого сама испытываю шок. — Или чай.
Мужчина слишком долго молчит, отчего вселяет в меня неуверенность. Я ругаю себя за то, что ляпнула это и за то, что так быстро забыла то, что было. Что буквально простила его за одно хорошее дело. Да даже не дело, а слово. Отступаю на шаг и собираюсь молча уйти, но Давид внезапно заговаривает.
— Да, прости, что я так… замнулся. Предложение неожиданное, но я с радостью приму его. Поговорим еще, может, что-то придумаем.
Он не позволяет мне отказаться от своего же предложения и, взяв меня под руку, ведет к воротам дома. Я машинально нажимаю код и они открываются. Мужские руки почти тут же покидают меня.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
