Наконец он мягко опустил Эмили на сладко пахнущий ковер сена, сел рядом и привлек ее к себе.
Ей показалось, что она сейчас утонет в его глазах, что эта глубина была в них всегда — просто Алессандро ждал… ждал этого момента, чтобы открыться ей… А потом между ними не осталось ничего, кроме вздохов, объятий, поцелуев. Алессандро принялся освобождать Эмили от пропитанной соком одежды.
— Не бойся, сага mia, — прошептал он, и Эмили доверилась ему.
* * *
— Не могу сказать, что они мне нравятся, — проговорила Эмили, когда Алессандро протянул ей полотенце, провисшее под тяжестью согретых солнцем зеленых фиг, только что собранных с дерева.
Алессандро что-то хмыкнул и потряс свой урожай.
— Поверь, Эмили, ничего подобного ты в жизни не пробовала.
Ну, как ему отказать?
— Ну? — спросил Алессандро, когда Эмили откусила нежную мякоть.
Упиваясь ароматным сладким соком, Эмили издала довольное ворчание.
— Я знаю только одну вещь, которая приятнее на вкус, — призналась она, бросив на Алессандро лукавый взгляд.
Он откинул голову и рассмеялся.
— Ты еще не пробовала вина из моих виноградников, — искушающее произнес он. — Очень может быть, что тебе придется изменить свое мнение.
— Я не передумаю, — возразила Эмили, беря его под руку, наслаждаясь силой и теплом его тела, которые она ощущала сквозь легкое летнее платье.
— В моих винах сосредоточена сущность бытия, — заявил Алессандро, посмеиваясь. — Ты поймешь, о чем я, когда попробуешь.
Он не шутил, это Эмили поняла позже, когда Алессандро принялся выбирать бутылку в деревянной стойке. Еще больше она удивилась, увидев, как привычно он двигается по оборудованной по последнему слову техники кухне.
— Кто тебя всему этому научил? — спросила она, подходя сзади и обнимая Алессандро за талию, пока тот взбивал омлет. Прижиматься щекой к его сильной, мускулистой спине, вдыхать пряный запах его тела… быть с ним рядом так чудесно…
— Мария Фельсина, — ответил Алессандро, протягивая руку за оливковым маслом. — До того, как она стала известным модельером, специализирующимся на народных костюмах, она жила вместе с нашей семьей. Она первая встречала меня, когда я возвращался домой на школьные каникулы… и студенческие тоже. Мы проводили больше времени в Монте-Волере, чем во дворце. Только здесь я могу расслабиться и быть самим собой.
— Я вижу, — согласилась Эмили. — Я заметила, что люди приветствовали тебя, как своего.
— Так и есть, — просто согласился Алессандро. — Феррара — наш общий дом.
— А ты в детстве часто виделся с родителями?
— Мои родители были заняты своими обязанностями при дворе…
— Надеюсь, сам ты найдешь время, чтобы заняться своими детьми…
Эмили в ужасе замолкла. Как подобное могло слететь с ее языка! Она не собиралась заводить детей, и была уверена, что Алессандро придерживается того же мнения.
Щеки у нее все еще горели, когда он повернулся к ней, и по выражению его лица Эмили поняла, что лучше бы ей было придержать свое мнение при себе.
— Я имею в виду, когда у тебя появятся собственные дети… когда-нибудь в будущем, — пояснила она, запинаясь.
Потрясение и откровенная паника на лице жены пронзили сердце Алессандро, как ножом.
— Эмили, не смотри на меня так, — взмолился он, привлекая ее к себе. — Ты не сказала ничего плохого. — Он наклонил голову и заглянул ей в глаза. — Я собираюсь завести детей с женщиной, которую люблю, — и скорее раньше, чем позже.
Он подавил желание рассказать Эмили о последнем условии, при котором его отец мог сложить с себя обязанности. И это желание никогда не было таким сильным, понял Алессандро, прижимая Эмили к себе. Но сейчас не время. Их любовь пока лишь нежный росток.
Алессандро не знал, как сказать Эмили, а дела грозили разлучить их в самом ближайшем будущем… Прежде чем говорить, надо убедиться, что наступил правильный момент…
— Когда я стану отцом, — продолжал он, — я буду проводить со своими детьми, как можно больше времени и буду всячески участвовать в их воспитании.
— Я тебе верю…
— Так-то лучше, — сказал Алессандро, выливая пенную массу в сковородку. — Не могу видеть тебя расстроенной. Поешь, и тебе станет лучше.
Если бы все было так просто, думала Эмили, глядя, как он выкладывает на тарелку аппетитный золотистый омлет и окружает его салатом.
— Ты должна пообещать мне, что перестанешь нервничать, — сказал он. — Я не хочу возвращаться домой к издерганной жене. Разве я не говорил тебе, сага mia? Все будет хорошо. Моя жена будет принимать равное участие во всех моих делах. Что-то не так, Эмили?
Эмили смотрела на него с вилкой, застывшей в воздухе. Мысль о женщине, которая будет рядом с Алессандро… рожать ему детей… была невыносима.
— Я обещаю тебе, — сказал Алессандро, накладывая себе омлет, — мы будет делить все.
— Отлично. — Эмили проглотила огромный кусок, кладя конец разговору. Она едва не подавилась при мысли, что переговоры между Алессандро и его будущей женой могут вестись уже сейчас.
Неужели она никогда не смирится с идеей, что по выполнении условий контракта они расстанутся и Алессандро найдет себе более подходящую жену?
Увы, время не повернуть вспять, а правда такова, что она любит своего мужа — глубоко, страстно, самозабвенно и, как бы отчаянно она ни желала обратного, совершенно безнадежно.
Глава девятая
Незабываемые дни в Монте-Волере прошли, как одно мгновение, и они снова вернулись в столицу Феррары.
Эмили одолевали дурные предчувствия. Алессандро уверил ее, что они расстанутся самое большее на пару недель, но почему у нее ощущение, что разлука продлится гораздо дольше?
Этим утром Алессандро должен был уезжать, а Эмили даже не успела закончить с переездом в замок.
Она бродила по комнатам, пытаясь сосредоточиться, подбирая то один, то другой предмет, бесцельно перекладывала их с места на место и каждую минуту смотрела на часы, которые безжалостно сокращали время, оставшееся до отъезда Алессандро.
— Эмили, прости меня.
Она вздрогнула, когда он ворвался в комнату, подошел к ней, взял обе руки в свои и поднес их к губам.
— Прости меня, сага sposа[4]…
— Государственные дела? — мягко поддразнила Эмили, выдавливая улыбку, потому что чувство одиночества уже закрадывалось ей в душу.
Но меньше всего она хотела беспокоить Алессандро в те короткие минуты, что у них оставались. И когда он усмехнулся в ответ, испытала облегчение.
