Хочу уже сделать трусливый побег с этого место, но его рука жёстко меня отталкивает назад, как и тогда в ванне. Как вспомню, что творилось там, внутри все леденеет. Но здесь я становлюсь настоящей ледышкой.
Наши взгляды схлестываются в новом поединке. Меня трясет, ноги подкашиваются, а весь воздух забирает лишь единственный человек, который питается страхом других. За что его вообще можно боготворить?
Рот приоткрывается, как только его руки опускаются на мою талию, а сам он встаёт вплотную. Невозможно сбежать или сказать хоть что-то. Я парализована.
— Чего ты так перепугалась, если сама это сделала? — зловеще говорит он, а его дыхание одеялом касается кожи лица. Запах сигарет ощущается очень остро вперемешку с одеколоном.
Облизываю губы, а Эрик не упускает возможности опустить взгляд вниз.
— Я…тебя не боюсь, — беря себя в руки, все же отвечаю дрогнувшим голосом. — Ты сам решил, что здесь всеми командуешь, но никто не может давать мне указания!
На все сказанное он лишь хмыкает.
— Вот как ты решила. — Желваки на его лице ходят ходуном от такой агрессии. — Взяла эту фотографию и выложила на всеобщее обозрение, тем самым понизив мою репутацию.
— Нельзя жить за счет репутации! — огрызаюсь на парня, делая рывок, но он ещё сильнее сжимает пальцы на моей талии, сдерживая меня. — Если ты думаешь, что жизнь такая длинная и ею можно вдоволь наиграться, то ты глубоко ошибаешься. Все в ней кратковременно и не вечно, что оглянуться не успеешь, как мир рухнул…
— Ты не знаешь того, что происходит в моей жизни. Ты представить себе не можешь, как я обезображен всем этим гнилым веществом внутри меня. Не тебе судить, как я должен ее прожить.
Опускаю взгляд вниз, а потом снова поднимаю вверх.
— Может быть, это и правда было чересчур, но оно того стоило, чтобы ты мог понять одну маленькую вещь, — улавливаю свободу для своей руки и тыкаю тоненьким пальчиком в его грудь. Меня удивляет, насколько она мощна, а под подушечкой пальца тает его мускул.
— Какую же? — Желваки на его лице дернулись, а мрачный взгляд выражал все то презрение, которое было и во мне. Мы оба друг друга недолюбливали. Оба испытывали противоположные чувства.
— По-моему ты поехал с катушек! — заключила грозно с интонацией, придавая больше достоинства в свои слова. Эрик посмотрел в сторону, а его руки на талии сжались еще сильнее.
— Ты не умеешь быть понимающей и впредь аккуратной. Почему ты такая сложная?
— Я сосем обычная. Тебе бы следовало полечить свои психические отклонения.
— Дура! — рявкнул он, вжимая в стену, что она готова треснуть от давления. — Ты начинаешь меня выводить из себя. Я тебя терпеть не могу.
— Поверь, это взаимно, идиот!
Наступила тяжелая тишина, и были слышны только наши тяжелые дыхания. Мы всем своим видом показывали, насколько присутствие друг для друга для нас схоже с рвотой. Я скривила лицо. Сейчас вблизи он выглядел совсем испорченным и грязным, пускай с такой смазливой внешностью. Каждая деталь лица: еле заметные веснушки, две складки на лбу, морщинки под глазами, — окрашивали его высокомерное лицо.
— Ты… — выговаривает, но запинается. Глаза Эрика вспыхивают при таком ярком освещении.
— Ты мне ничего не сделаешь, Росс! Ты не сможешь опуститься до уровня того мусора, который лежит в баке на улице, если поднимешь на меня руку или, куда похуже, изнасилуешь и заснимешь на видео. Ты тряпка за маской тщеславия!
Дёргает челюстью, но не отвечает. Он сам даже не знает, что сказать. Он получил в лицо свою же настоящую правду.
Выражение лица Эрика изменяется в загадочной гримасе. Напрягаюсь, когда он наклоняется к уху. Сжимаю руки в кулаки, надеясь на хороший выход из этой ситуации.
— Когда-нибудь ты влюбишься в меня до беспамятства. Будешь дрожать, когда я дотронусь до тебя, твои глаза будут сверкать и переливаться желанием быть моей. А твое дыхание, — он лизнул мочку уха и меня затрясло. Что со мной? — будет сбиваться, как только встану вплотную. И уже тогда ты не сможешь отвертеться от того, что сама полюбила меня. Не я принудил, а ты сама. Интересно будет посмотреть, что на это скажешь.
— Этого никогда не произойдет! — выдохнула прямо ему в шею. Чувствовала, что старается меня озадачить, сбить с толку.
— Ты прибежишь ко мне и заходешь большее, чем простой поцелуй. Животный, потный и истерзающий секс заставит тебя пересмотреть вещи вокруг себя. Как думаешь, мой член сможет уместиться в твоей дырочке?
Мое лицо начинает гореть от смущения и стыда. Ещё никогда я не слышала такие похабные слова в свою сторону. Но самое отвратительное, я только что все это представила…
— А как громко ты будешь кричать, когда я начну входить в тебя и кусать твои соски на груди… Ты будешь просить меня о большем, а я захочу поиздеваться над тобой, насладиться тем, как ты будешь извиваться, а потом ускорю темп, что твои стоны заставят нас оглохнуть…
Отворачиваю от него голову. К горлу подкатывает мерзкий привкус комка. Меня сейчас стошнит, зная, что он делает так постоянно со всеми девицами нашего университета. Его благородие над самим собой превышает хоть капельку намека на адекватность. На данный момент он хочет всего одну вещь на этой планете — секс.
— Когда ты начнёшь трястись от подходящего оргазма, я не остановлюсь, продолжу мучить, но добавлю ещё одну сладость для тебя, чтобы твои лепестки начали сжимать мой могучий и толстый член. Пальцами буду массировать твою дырочку, обводить вокруг, а потом ускорять темп. Тебе понравится, что я с тобой сделаю…
— Хватит! — наконец выговариваю, заставляя его замолчать. Не могу это слышать! — Хватит, прошу, Эрик! Ты отвратителен!
— О, нет! — рычит Росс. Хватает рукой меня за лицо и заставляет смотреть на него. — Ты начнёшь прогибаться в спине, а затем…резко войду-выйду, войду-выйду, войду-выйду… И ты откинешься назад, получая всю смесь из кайфа и блаженства… Нас втянет в настоящую эйфорию, которую ты никогда не испытывала.
— Это…это низко. Не надо предугадывать будущее, если я уже сама давно знаю, что между нами ничего НИКОГДА не будет.
Я готова говорить много раз никогда!
— Не будь уверена в этом, если ты сейчас дрожала, как осенний лист. — Щурит глаза, надавливая подушечками пальцев на щеки.
Остаётся всего три минуты до звонка! Если сюда войдут люди, им "так понравиться" это представление, что на следующий день слухи могут окутать весь университет города. Обо мне будут шептаться каждый. Ни этого я добивалась в своей жизни.
Я не то что боялась испортить свою репутацию, потому что у меня ее не было, мне не хотелось быть снова посмешищем за счет рук Эрика Росса.
До десятого класса я верила в ту мысль, что это когда-нибудь закончится и мир миром. Как вышло, все это казалось для моего маленького мира мифом… Пришлось брать все в свои руки и находить путь к справедливости.
