Начнем с того, что русские корабли вышли в пространство в непосредственной близости от американских. Противники увидели друг друга практически одновременно и на принятие решения обоим оставались считанные секунды. Обе стороны в начале боя были в состоянии покоя — русские потеряли скорость при переходе, американцы же просто стояли. Но! Маршевые двигатели «Кронштадта» и «Витязя» были на ходу, а у американцев их еще требовалось перевести в боевой режим. Это, конечно, занимает немного времени, но в данном случае у них не было и этого. И еще. Один из американских кораблей, причем ближний, оказался развернут к русским КОРМОЙ! Самым уязвимым местом, которое четче всего видно на экране радара и которое практически не прикрыто артиллерией.
Американский адмирал оказался профессионалом и отреагировал мгновенно, однако пока экипажи заняли свои места «Витязь», пользуясь преимуществом в скорости, уже вышел на траекторию атаки. Кавторанг Айнштейн продемонстрировал, что все-таки занимает свой пост по праву и, не дожидаясь приказа Кошкина, сбросил торпеды по обоим «Атлантам», мастерски предугадав их маневры.
Конечно, американцы пытались уклониться, но развернуть крейсера массой покоя более ста тысяч тонн на стартовых двигателях задача не из самых простых. Огромная инерция просто не дает сделать это мгновенно, а когда корабль все-таки начинает движение, оно одинаково неторопливо и неудержимо, что делает корабль еще более уязвимым.
Торпеды, представляющие из себя в космосе всего-лишь ракеты очень-очень крупного калибра, оружие не самое эффективное — они большие, не очень скоростные и их, как правило, легко сбить из зенитных орудий, или просто от них уклониться, поэтому служат они обычно для уничтожения невооруженных транспортов и добивания поврежденных кораблей. Но на сей раз они оказались именно тем, что надо — первая торпеда аккуратно ударила в корму ближайшего «Атланта», благо сбивать ее на таком курсовом угле у американцев было, в общем-то, и нечем. Взрыв разворотил обшивку, частично расколол, а частично расфокусировал здоровенные чашечные отражатели маршевых двигателей и, очевидно, нанес повреждения энергосистеме, превратив большой и грозный корабль в неуклюже разворачивающуюся глыбу металла. Однако это продолжалось недолго — вторая торпеда ударила аккурат в то-же место. Ее взрыв произошел где-то в глубине корабля и показался в первый момент куда менее впечатляющим, однако что произошло дальше сказать довольно трудно. Возможно, пошел вразнос поврежденный реактор, а возможно, сдетонировали энергонакопители. А может, и еще что-нибудь случилось — рассказать об этом все равно было некому. Корабль внезапно разошелся по швам, как гигантский цветок, изо всех щелей ударил поток огня и в свете такого непраздничного салюта один из лучших кораблей американского флота перестал существовать.
Второму американцу повезло чуть больше — они словили всего одну торпеду, благополучно сбив вторую, и достали «Витязя» в нос, вдребезги разнеся главную радарную антенну и опалив лазером корпус. Однако первая из торпед, попав кораблю в бронированный борт и не нанеся ему серьезного урона (пара сорванных орудийных башен и антенна связи не в счет), тем не менее сделала свое дело. Разворот корабля из торопливого стал хаотичным, в результате чего большая часть залпа пропала впустую, а «Витязь», пройдя на совершенно ничтожном расстоянии, в упор сбросил четыре оставшиеся торпеды и ударил по американцу из всего, что могла стрелять. В результате подоспевший «Кронштадт» обнаружил американца окутанным облаком пара из пробоин (одна из торпед его все-таки достала, да и орудия, легкие ракеты и лазеры крейсера тоже не подарок), а «Витязя» — плавно разворачивающимся на второй заход. Крейсер получил еще с десяток не слишком опасных дырок и вполне мог продолжать бой, хотя потеря антенны и серьезно ограничивала его возможности.
На «Атланте», видимо, сообразили, что вместо боя «два больших против одного большого и одного маленького» им предстоит бой «один покореженый против двух боеспособных», причем двигатели они все равно запустить не успевали. Решив не искушать судьбу, корабль по всем волнам заорал «сдаюсь», тем самым рассчитывая сохранить жизнь экипажу и предупредить свои крейсера, которые бултыхались достаточно далеко, чтобы иметь шанс уйти.
Военные, скорее всего, капитуляцию бы приняли, но у разведки свои правила. Пленные на этом этапе были не нужны, да и куда девать потом трофейный корабль? Даже если удастся перегнать его домой, все равно возникнет вопрос: а где это вы в мирное время крейсер захватили? Боевой корабль первого класса — это вам не ограбленный под шумок транспорт, это международным скандалом пахнет. Поэтому «Кронштадт», проходя мимо американца, просто разрядил в него бортовые орудия, превратив неплохой, в общем-то, линейный крейсер в облако плазмы и поставив жирную точку в его карьере.
Первая победа досталась сравнительно легко — «Витязь» отделался относительно небольшими повреждениями и обошелся без потерь в людях. Два человека с легкими ожегами — не в счет, им даже госпитализация не нужна, однако выплывала другая проблема. Оба уцелевших американских корабля двинулись к выходу из системы. Ничего непредсказуемого в этом не было — переход внутри системы, среди кучи космического мусора, смертельно опасен. На субсветовой скорости даже небольшой метеорит может прошить броню корабля, как бумагу. Соответственно, крейсера американцев стремились выйти из системы, лечь на вектор перехода и этот самый переход произвести, задачей-же Кошкина было не дать им совершить этот маневр: выйди хоть один американский крейсер в другой мир — и перехватить его уже не удалось бы. Даже если его курс все-же пересекся бы с отставшими русскими крейсерами, посочувствовать стоило бы скорее им — современный тяжелый крейсер превосходил их и в скорости, и в огневой мощи. Поэтому, чтобы не допустить распространения информации о происходящем сейчас побоище, Кошкину надо было валить обоих. И все бы ничего, но перехватывать сразу двоих противников, если они вздумают разделиться, «Кронштадт» не успевал. Соответственно, второй доставался «Витязю», и задачей Айнштена становилось на легком и уже потрепанном первым боем крейсере перехватить тяжелый крейсер противника, который был лучше вооружен, имел неповрежденную систему наведения и, вдобавок, почти не уступал своему русскому оппоненту в скорости. Так что разговор об уничтожении американца даже не стоял — удержать бы его и не дать совершить прыжок до того, как подоспеет «Кронштадт».
С другой стороны, американцы могли пойти на прорыв и вместе. По огневой мощи они бы лишь незначительно уступали «Кронштадту» и шанс если не на победу, то на прорыв хотя бы одного крейсера, имели реальный. В любом случае, противникам предстояло сблизиться, и русская эскадра легла на курс перехвата.
Американцы не торопились разделяться. Даже тип этих кораблей определить пока не удавалось — корабли были буквально окутаны активными помехами. Впрочем, это никого особо не напрягало — определили, что тяжелый крейсера, и ладно. Разница все равно будет только в деталях. Американская политика в кораблестроении резко отличалась от русской. Если в России каждая серия кораблей была уникальна и неповторима, то американцы, создав более-менее удачный прототип, все остальные корабли строили, внося лишь незначительные коррективы в первоначальный прект. К примеру, тяжелые крейсера серий «А» и «В» отличались расположением башен главного калибра, серия «С» несла более экономичные двигатели и так далее. В принципе, такая унификация позволяла удешевить строительство кораблей и на те-же деньги построить их заметно болше, с другой — все американские корабли были типичными середнячками, ничего интересного ни в бою, ни в разведке.
