Волфганг молчал. Он стиснул зубы, и в глазах его пылала злость.
— Давайте будем чётко разделять, идёт ли речь о политике или о нас с вами, — продолжила Исгерд, — в первом можете видеть во мне союзницу — как и обещала Хельга вашему отцу. Во втором давайте не будем изображать то, чего нет. Не трогайте меня — и я не буду трогать вас.
С этими словами она встала и, не оглядываясь, направилась к дому. Поднялась на второй этаж и закрыла за собой дверь.
Привалилась к ней спиной и распустила шейный платок.
Исгерд не помнила, когда ей было так паршиво от себя самой. На мгновение её посетило чувство, что за эти два дня она потеряла всё.
Некоторое время в корпусе, где обитали все трое, царило затишье.
Ролан вернулся из поместья, но не спешил приближаться к Исгерд, не зная толком, как повести разговор.
Волфганг был уязвлён и не желал показывать свою заинтересованность в том, чтобы Исгерд его простила.
Все трое сидели по своим комнатам, выбираясь оттуда только по делам, и никто не наблюдал за другим — так что Ролан не знал о размолвке наречённых, а Волфганг понятия не имел, нарушает ли Исгерд его запрет или нет.
Однако в конце октября, когда до осеннего турнира оставалось всего ничего, Исгерд пришлось провести сразу две встречи.
Первой к ней подошла Юки, и случилось это, когда Исгерд отдыхала на своём любимом месте на берегу моря. Здесь несколько площадок, связанных узкими лесенками, террасами убегали к самой кромке воды. На каждой стояли скамейки для отдыха, но, как правило, не было никого из учеников.
Исгерд это место напоминало дом. Ей нравилось подолгу сидеть, вслушиваясь в шум волн, иногда читая книгу, а иногда — думая о своём.
Тихий кашель вырвал её из задумчивости, и, обернувшись, она увидела подручную Волфганга.
Встреча Исгерд, мягко говоря, напрягла. За всё время нахождения здесь, в Академии, она ни разу не видела, чтобы Юки делала что-либо сама, и уже привыкла считать её придатком своего жениха.
— Могу я с вами поговорить? — спросила та.
Исгерд поморщилась.
— Что ему от меня надо? — спросила она.
Юки подошла вплотную и остановилась, скрестив руки на груди.
— Если это в самом деле вас интересует, то мой… друг очень переживает о том, что произошло.
— Переживает, — фыркнула Исгерд, — так и вижу его исполненное переживаний лицо.
— Волфганг никогда не покажет своих чувств, но это не значит, что их у него нет. Он очень одинок. И, возможно, вы могли бы стать единственным другом для него.
Исгерд приподняла бровь.
— Разве не ты — его «единственный друг»?
На лице Юки не дрогнул ни единый мускул, когда она ответила:
— Не могут быть друзьями слуга и его господин. Только те, кто равен между собой.
Исгерд вздрогнула и пристально посмотрела на неё.
— Не понимаю… — сказала она, — ты так просто это признаёшь…
— Мой род проиграл войну. Тем, что моя семья ещё существует, мы обязаны Рейнхардтам.
— Рейнхардтам вы обязаны тем, что большая часть ваших миров оказалась выжжена дотла. Они втянули вас в эту войну.
— Я не хочу обсуждать это, леди Исгерд. Это касается только меня и моей семьи.
— Прости…
Секунда всё же потребовалась Юки, чтобы взять себя в руки, а затем она продолжила:
— Известно ли вам, что в конце недели пройдёт ежегодный турнир на мечах?
Исгерд повела плечом.
— Ректор что-то объявлял.
— Этот турнир очень важен для чести Вольфганга и его семьи. Он хотел бы, чтобы вы, как его невеста, передали ему фавор на удачу в грядущем бою.
— Фавор… — пробормотала Исгерд. Мириться она не хотела. Но знала, что затянутая ссора пользы никому не принесёт.
Она отстегнула булавку с бриллиантовым навершием, украшавшую воротник кителя, и протянула Юки.
— Скажите, что я желаю ему удачи. И что не стоит принимать нашу ссору всерьёз.
Юки приняла подарок, поклонилась и двинулась прочь.
Вторая беседа застала Исгерд в мастерской, где она всё ещё пыталась починить свой эксклюзивный звездолёт. После аварии, с которой началось обучение, "Буран" так и не взлетел. Исгерд отправляла назад уже не первый комплект деталей, заказанных в столице, но ей снова присылали не то.
Когда дверь со скрипом разъехалась, Исгерд понадеялась было, что это очередной курьер. Сама она лежала под капотом и не могла видеть, кто вошёл.
— Поставьте у борта! — крикнула она. — Оплата была сделана через сеть.
По стальному покрытию простучали металлические подошвы, и в щель между днищем и полом Исгерд разглядела курсантские начищенные сапоги.
«Если это Волфганг — я его убью», — со вздохом подумала она и выкатилась из своего укрытия.
— Вам очень идёт эта поза, — сказал Брант, обнаружившийся напротив неё.
Исгерд откинулась назад, и не думая вставать.
— Не могу починить, — пожаловалась она, — детали опять не те.
Брант улыбнулся краешком губ.
— Ролан неплохо разбирается в технике. Уверен, он мог бы вам помочь. В качестве компенсации за аварию, которая произошла по его вине.
Исгерд сначала было хмыкнула презрительно, но потом приподнялась на локте и сказала:
— Вообще-то, я думаю, это было бы честно. Потому что это он во всём виноват.
— Уверен, он с радостью признает свою вину.
Исгерд потянулась к тряпке и, уже поднимаясь, обтёрла руки от машинного масла. Подошла к умывальнику, располагавшемуся в углу, и дополнительно сполоснула их. И только потом накинула на плечи белоснежный китель и принялась завязывать шейный платок.
— Ролан расстроен тем, что вы его покинули, — тем временем продолжал Брант.
— Правда? — с деланным удивлением Исгерд посмотрела на него. — Так что ж он сам ко мне не придёт? Я бы с удовольствием обсудила с ним то, что произошло.
— Ну… — Брант прокашлялся в кулак, — не уверен, что смогу донести до него эту мысль. Но попробовать могу.
— Ладно, — вздохнула Исгерд, — зачем вы пришли?
— Ролан просил узнать — участвуете ли вы в ежегодном турнире на мечах?
Исгерд и сама много думала об этом в последние дни.
— Побеждают всегда одни и те же, — сказала она, пожимая плечами, — и я вовсе не стремлюсь это менять. Впрочем… заявку, возможно, подам.
Брандт кивнул.
— Это немного усложняет дело… Но тем не менее я должен сказать, что Ролан просит передать ему фавор. Что-нибудь в знак того, что вы готовы его простить — и если вы уважите его просьбу, он будет знать, что сражается за вас.
