Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
До сих пор затрудняюсь сказать, сколько лет было тем типам, что заправляли тогда в родительском доме. Молодым, в том, что касается определения возраста, нет доверия, да и война, надо думать, сбила нам возрастные и классовые ориентиры. По ощущениям, Мотылек был ровесником моим родителям. Стрелок, наверное, на несколько лет помоложе, и то он казался таким из-за своей необузданности. Оливия Лоуренс — еще моложе. Наверное, потому, что всегда высматривала, куда бы направиться дальше, отыскать то, что ее увлечет, перевернет жизнь. Она была открыта переменам. Пройдет десять лет — и у нее будет совсем другое чувство юмора, а Стрелок, хотя и полный всяких туманных сюрпризов, так и будет ходить по своей проторенной, накатанной дорожке. Он был неисправим, и это в нем подкупало. С ним мы чувствовали себя в безопасности.
Назавтра днем, когда я сошел с поезда на вокзале Виктория, мне на плечо легла чья-то рука.
— Пойдем со мной, Натаниел. Выпьем чаю. Давай-ка сюда свою сумку. Вижу, тяжелая.
Артур Маккэш взял у меня школьную сумку и направился к вокзальному кафетерию.
— Что ты сейчас читаешь? — спросил он через плечо, не сбавляя шага.
Купил две булочки и чаю. Мы сели. Прежде чем облокотиться о стол, он протер клеенку бумажной салфеткой. Я все думал о том, как он подошел сзади, как дотронулся до плеча, взял у меня сумку. Необычное поведение для, в сущности, незнакомого человека. Над нашими головами неразборчиво гремели объявления о прибытии и отправлении поездов.
— Я люблю французских авторов, — сказал он. — Ты знаешь французский?
Я покачал головой.
— Моя мать знает, — сказал я. — Только вот где она…
Я сам удивился, как легко у меня это вырвалось.
Он смотрел на свою чашку. Потом взял ее и стал медленно пить горячий еще чай, глядя на меня поверх ободка. Я тоже на него глядел. Он был знакомым Мотылька, бывал у нас дома.
— Нужно дать тебе что-нибудь про Шерлока Холмса, — сказал он. — Думаю, тебе понравится.
— Я уже слушал про него по радио.
— А еще и прочитаешь.
И, словно в трансе, он принялся цитировать громким монотонным голосом:
— Я и вправду был удивлен, увидев вас там.
— Я удивился еще больше, увидев вас.
— Я искал там друга.
— А я — врага.
В такой подаче эти строки приобрели комичность и, кажется, взбодрили невозмутимого Маккэша.
— Слышал, ты в лифте метро попал в опасную передрягу… Уолтер рассказал.
И он пустился в расспросы — где именно это случилось, как выглядели те мужчины. Затем, помолчав, сказал:
— Ты не думаешь, что твоя мать может волноваться? Гуляешь так поздно по ночам?
Я уставился на него:
— Где она?
— Далеко. Занимается очень важными делами.
— Где она? Там не опасно?
Он жестом изобразил, будто запечатывает себе рот, и встал.
Я места себе не находил.
— Сестре можно будет сказать?
— С Рэчел я побеседовал, — ответил он. — С вашей матерью все в порядке. Просто будь осторожнее.
Я смотрел, как он растворяется в вокзальной толпе.
Все это напоминало попытку разгадать сон. Однако на следующий день, явившись на Рувини-Гарденс, он сунул мне рассказы Конан Дойла в мягкой обложке, и я стал их читать. И хотя меня раздирало от вопросов, что с нами происходит, не существовало таких сочащихся туманом улиц и переулков, на которых бы я мог отыскать подсказки, где находится мать или что в нашем доме делает Артур Маккэш.
* * *
— Часто я лежала без сна всю ночь и мечтала о крупной жемчужине.
Я почти уже провалился в сон.
— Что? — спросил я.
— В книжке прочитала. Это было желание одного старика. До сих пор помню. Каждую ночь про это думаю.
Голова Агнес лежит на моем плече, она смотрит на меня сквозь темноту.
— Расскажи мне что-нибудь, — шепчет она. — Что вспомнится… из такого.
— Я… Не приходит ничего в голову.
— Ничего. Расскажи, кого ты любишь. Что ты любишь.
— Наверное, сестру.
— А что тебе в ней нравится?
Пожимаю плечами, движение сообщается ей.
— Не знаю. Мы почти не видимся в последнее время. Наверное, потому что вместе нам безопаснее.
— Хочешь сказать, ты чего-то опасаешься?
— Не знаю.
— Что тебя пугает? Только плечами не пожимай.
Я смотрел во тьму большой пустой комнаты, в которой мы спали.
— А твои родители, Натаниел, какие они, кем работают?
— Они отличные. Работают в городе.
— Может, пригласишь меня к себе?
— Ладно.
— Когда?
— Не знаю. Но вряд ли они тебе понравятся.
— Они отличные, но мне не понравятся?
Я хохотнул.
— Просто с ними неинтересно, — сказал я.
— Прямо как со мной?
— Нет. С тобой интересно.
— Чем именно?
— Трудно сказать.
Она замолчала.
Я сказал:
— Мне кажется, с тобой что хочешь может случиться.
— Я простая работяга. У меня выговор с акцентом. Тебе, наверное, не хочется знакомить меня со своими родителями.
— Ты не понимаешь, у нас дома сейчас странно. Правда, странно.
— Почему?
— Потому что к нам постоянно приходят всякие люди. Незнакомые, странные.
— Ну так и я такая же.
Помолчала, подождала:
— А ты ко мне придешь? С моими познакомишься?
— Да.
— Да?
— Да. Я только за.
— Фантастика. К тебе, значит, нельзя, а как ко мне, так пожалуйста.
Я промолчал. Потом сказал:
— У тебя красивый голос.
— Пошел ты!
И она убрала голову с моего плеча.
Где мы были в ту ночь? Что это был за дом? В какой части Лондона? Это могло быть где угодно. Из всех людей ее присутствие доставляло мне наибольшее удовольствие. При этом расстанься мы, оба испытали бы облегчение. Потому что с этой девушкой, которая таскала меня по разным домам и засыпала вполне естественными вопросами, было легко, но трудно становилось скрывать двойную жизнь. Отчасти мне даже нравилось, что ничего я о ней не знал. Как зовут родителей — не знал. Чем они занимаются — не спрашивал. Интересовала меня лишь она, пусть даже звали ее не Агнес Стрит, пусть это просто было название улицы, где располагался первый наш одолженный дом, в каком-то, не вспомню каком, районе. Однажды — мы тогда трудились бок о бок в ресторане — она буркнула мне свое настоящее имя. И заявила, что оно ей не нравится, особенно на фоне моего, и что она бы с радостью его поменяла. Сначала она смеялась над именем Натаниел, его шикарностью, претенциозностью, произнося все четыре слога нараспев, с растяжечкой. А вдоволь наиздевавшись надо мной перед всеми, однажды молча подошла во время обеденного перерыва и попросила «позаимствовать» ломтик ветчины из моего сэндвича. Я не нашелся с ответом.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
