— Конечно, нет.
— Ну, тогда, — она пожала плечами, — я не хочу обсуждать этот вопрос.
— Потому что здесь нечего обсуждать.
— Но, — сказала она, игнорируя его замечание, — несмотря на отсутствие практики, я много читала на эту тему.
— Ты читала книги о сексе? — Неужели его нежная, невинная, чувственная Лина читала такие книги? Это шокировало его, но вместе с тем еще больше возбуждало.
— Конечно, а почему бы и нет?
У него не было ответа, да он и не старался его найти.
Они ели в молчании несколько минут: Лина, казалось, совершенно беззаботно, а он — думая о том, какого рода книги она прочитала.
Она тщательно вытерла губы, положила салфетку на тарелку и отодвинула ее в сторону.
— Ты сообщил моему отцу о том, где я нахожусь?
— Почему ты спрашиваешь? Надеешься, что я тебя отпущу? — нахмурился Себастиан. — Я не сделаю этого. Даже после того, что случилось этим утром.
— Ты имеешь в виду — что чуть не случилось? — поддразнила она его.
— Ты дотронулась до меня.
— И тебе понравилось это, — засмеялась Лина. — Никаких возражений?
— Тебе не удастся убедить меня с помощью секса нарушить слово, данное твоему отцу.
— Эта мысль вообще не приходила мне в голову. Честно говоря, я надеюсь прийти к соглашению.
— Я сказал только что…
— Не насчет моей свободы. Даже если ты откажешься выполнять свое поручение, мой отец наймет кого-нибудь еще.
— Это правда. — Мысль о том, что кто-то другой вернет ее в семью, используя средства, о которых Хоук не хотел и думать, вызвала в нем страшный гнев.
— Но ты можешь дать мне то, что мне необходимо.
— Что именно?
— Для начала — время.
— Лина… — предостерегающе вымолвил он.
— Не очень много времени… всего лишь несколько дней.
— А что я получу взамен? — Его охватило сладкое предчувствие. Собирается ли она предложить свое тело в обмен на это время? Перспектива манила его гораздо сильнее, чем он этого хотел.
— Мое послушание.
Ее ответ обескуражил его.
— Я тебя нашёл. Ты в моих руках. И мне не нужно твое послушание.
— Ты уверен в этом?
— Да.
Перекинув свои расцвеченные волосы через плечо, она склонила голову набок.
— А как ты собираешься доставить меня на самолет?
— У меня есть письменное разрешение твоего отца использовать любые средства, которые я сочту необходимыми.
Лина слегка побледнела, но не растерялась.
— Это разрешение годится для Марвана, но мы находимся не в стране моего отца.
— Ведь это и твоя страна, принцесса.
— Нет, — уверенно произнесла Лина, и в этот момент она совсем не была похожа на ребенка, восставшего против своих родителей.
— Ты не можешь отказаться от своего положения.
— Нет, но я предпринимаю законные действия, чтобы изменить его.
— Что ты хочешь сказать?
— Я гражданка США.
— Даже если ты провела в этой стране большую часть своей жизни, это не значит, что ты стала гражданкой.
— Нет, но я подала заявление о том, чтобы стать гражданкой.
Ругательство сорвалось с его губ.
— Если ты попытаешься привести меня на самолет силой, — продолжила она, — то сильно рискуешь. Тебя могут обвинить в похищении людей.
— Твой отец…
— Он имеет дипломатическую неприкосновенность. А ты — нет. И если его слово — закон в Марване, то здесь, в США, оно ничего не стоит.
— Ты лжешь.
— Вовсе нет. Ты легко можешь проверить. Я даже дам номер телефона моего охранника, чтобы облегчить тебе эту задачу.
— У тебя нет карточки социального страхования.
— Пока нет. Я получу ее, когда стану гражданкой США.
— Твой отец ничего не знает о твоем двойном гражданстве.
Черт, Хоук не был уверен в том, что Лина не блефует, но что-то в ее глазах говорило ему, что она не врет.
— Оно не двойное. Я отказалась от гражданства Марвана, чтобы стать гражданкой Соединенных Штатов.
— Почему?!
В Марване Лина была принцессой, в Америке же она — просто женщина из богатой, но консервативной семьи.
Но, невзирая на ее поступки, она оставалась тем, кем была. Лина по-прежнему являлась дочерью могущественного короля, который хотел выдать ее замуж за того, кого он выбрал. Если она откажется, то ее отлучат от дома. Возможно, навсегда.
Хоук считал, что отсутствие к нему материнской любви нисколько не беспокоило его, но на самом деле… ему не хватало ее заботы и ласки. А после смерти отца он особенно остро ощущал отсутствие семьи.
— В Марване не разрешено иметь двойное гражданство. Семья моего отца ожидает от своих граждан проявления полной лояльности.
— Ведь это и твоя семья, принцесса.
Она пожала плечами, лицо ее было невозмутимым.
— Не могу поверить, что твоему отцу неизвестно о твоих шагах.
— Думаю, для него это явится полной неожиданностью. Служба охраны за этим не следит, журналисты — тоже.
— Ты летала прямо под их радарами, — произнес он с неподдельным восхищением.
— Да.
— Но ты теперь не сможешь делать это, когда приняты новые меры безопасности.
— Нет. Именно тогда, когда я добивалась того, чтобы стать гражданкой США, я и научилась обманывать свою службу безопасности.
— Зачем тебе понадобилось это?
— Я понимала, что однажды мне будет нужна опора. — Она вздохнула, печально нахмурившись. — Думаю, ты не поймешь. Ты все время говоришь о моем долге принцессы, но, когда родители отвергли меня, они утратили право диктовать мне, как я должна жить. Хотя я считаю, что они вообще не имеют такого права.
— Они не отвергали тебя.
— Называй это как хочешь, но они отослали меня в Америку. И я сделала выбор — стать американкой.
— Ты говорила, что хочешь от меня получить что-то взамен твоего послушания?
— Да.
— Кроме времени, что ты еще хочешь?
— Тебя, Себастиан. Я хочу тебя.
Глава десятая
Лина, наверное, рассмеялась бы, увидев выражение на лице Себастиана, если бы так не нервничала. Она много трудилась над собой, чтобы научиться скрывать свои чувства, но могла выдать себя, потеряв бдительность.
