– Мы с ним поговорили. Оказывается, он не ухаживал. Просто хотел, чтобы я никому не говорила, что он замешан в деле с дракой. И чтобы я про Соню молчала.
О! Какая польза от разговоров. Все сразу становится ясно.
– Ты-то зачем побежала? – тормошила Нона словно замороженную Лизу.
– Я тоже в это дело замешана.
– Как – замешана? Костик рассказал, что попросил тебя позвать меня в раздевалку, чтобы встретиться с Томиловой.
– Да. – Теперь было уже все равно. – Я потом спустилась вниз и видела, как они начали тебя бить. И испугалась, что меня ко всему этому приплетут.
– Что же ты раньше не сказала?
– Я хотела сказать, но Томилова… – И Лиза замолчала. Конечно, отговорок у нее была масса. И то, что Соня запретила ей говорить. И то, что Костик ее запугивал. Но все это были не те слова. – Слушай, я не знаю, где стул. Его, наверное, стащили. А в парк я с тобой просто так пошла. Ты не думай.
– Я и не думаю, – машинально по-английски ответила Горюнова. – Очень хочется поскорее все это забыть, – прошептала она уже на родном языке. – Меня тогда Костик сюда привел, рассказывал, что это его любимое место и что он часто здесь бывает один. Много чего рассказывал. А потом поцеловал. Меня еще никто не целовал.
Лиза хмыкнула. Ее пока тоже, и она была бы не прочь, если бы первым оказался Костик… Хотя нет, пускай это будет кто-то другой.
– Ты меня извини, – тихо попросила Арзамасцева.
– А ты – меня.
Лиза кивнула, отводя глаза. Обида еще сидела внутри. И так неудобно было врать. Особенно сейчас.
– «Мы в ответе за тех, кого приручили»? – пробормотала Лиза, лишь бы что-то сказать. Пауза уж больно затянулась.
– Что за ерунда! – На лице Ноны вновь цвела ее фирменная улыбка. – Это Лис говорил Маленькому Принцу, ну, про животных. К человеку это не имеет отношения. Человека не приручают. С человеком дружат. В крайнем случае любят.
Лиза во все глаза смотрела на американку. Она говорила потрясающие слова. Неужели Горюнова успела все это понять за то недолгое время, что прожила здесь? Лиза непременно обиделась бы на Соню с Костиком, попыталась бы отомстить. А Нона из всей этой страшной истории вынесла столько всего… хорошего. Умение прощать и не тащить за собой обиды. Сопричастность ко всему. Отличие человека от животного…
Кстати, о животном.
– Извини, пожалуйста!
Лиза отстранила Нону и побежала вниз.
– Знаешь, – неслась за ней Горюнова, – я испугалась, что ты прыгнешь с крыши.
– Мне-то зачем? – поразилась такой жуткой мысли Лиза. Вот уж чего она никогда не станет делать.
– Из-за Костика. Он тебя не любит. Он сам сказал.
– Сдался вам этот Костик! Они с Томиловой друг друга стоят.
– Вот и я бы ни за что не прыгнула. – Нона неслась через три ступеньки и улыбалась.
– А как же Маленький Принц? Он же покончил с собой!
– Ну и что! Я тут при чем?
Лиза резко остановилась, так что Нона чуть не сбила ее с ног.
– И правда, – улыбнулась она, встретив широкую улыбку американки, – ну и что!
На улице Лиза злорадно изучила высокую елку, на макушке которой застрял котенок. Он орал до хрипоты.
– Сидишь, голубчик?
Очень хотелось его здесь оставить. Пускай плачет и ждет Экзюпери, который прилетит за ним на голубом вертолете и приручит.
– А как он там оказался?
– С крыши свалился. Я из-за него сама чуть не навернулась. Может, оставим? Устанет, свалится. Ничего с ним не будет.
Лиза посмотрела на Горюнову и поняла, что та сейчас опять что-нибудь выдаст из книги о Маленьком Принце.
– Я его не приручала, – решила оправдаться заранее.
– Это только кажется.
И почему у них в Америке столько умных?
– Подожди здесь, я сейчас.
Лиза вышла на дорогу. На другой стороне торчала башня спортивного комплекса. Рядом плоским блином пристроился манеж. Айкидо! Когда у них ближайшая тренировка?
Оставить на дереве – это, конечно, просто, но не гуманно. Всех любить и прощать – это тоже просто, но скучно. А не заставить ли решать эту проблему того, кто ее устроил?
Она вбежала в огромный, прохладный холл спорткомплекса. Выцветшее расписание под оргстеклом на стене. Младшая группа, средняя… Скорее всего они в старшей, Санек и его хмурый приятель. Тренировка уже идет.
Лиза поднырнула под турникет, чудом не снеся макушкой железный ограничитель. Ей что-то вслед кричала охранница.
Седьмой этаж. Лифт натужно гудит, как будто поднимает тонну. Невысокий зал, устланный матами. Все в белых костюмах. Она потопталась в своих грязных кроссовках, размышляя, стоит ли разуваться. Если снимет обувь, мокрые носки оставят не меньше следов, чем ботинки. С куртки сполз подтаявший снег. Ничего, уберутся.
Глухо стучат деревянные палки.
– Ты смотри! Лиза!
А вот и приятель.
– Санек оказался прав.
– В чем? – Почему-то губы занемели от неприятной догадки – все подстроено.
– Замучил, да?
Санек слегка запыхался. В руке длинная гладкая палка, потемневшая от долгой полировки ладонями. В белой куртке и штанах не выглядит таким уж худым. Так и хочется сложить руки на груди и церемонно поклониться.
– Не успел. – Лиза со злорадством отметила, что мат она им испачкала. – Его надо с дерева снять.
– Не смешно. – Лицо приятеля сразу поскучнело.
– Эй! Что за разговоры? – крикнул тренер.
– Идем! – Санек нахмурился. Дисциплина, им надо было заниматься. – Какое дерево?
– Елка. На самой макушке сидит. Может сорваться.
– Как он на елку попал?
– С крыши свалился.
Приятель закатил глаза – это уже было выше его сил.
– Ну да, ты же контуженая, – с удовольствием прокомментировал он.
– Я его летать учила, – ехидно сказала Лиза.
– Ну, в чем дело?
Тренер у них был высокий, лысоватый, с мягким добрым лицом, только глаза были неприятно пристальные.
– Что же ты так, в обуви? Разувайся, раздевайся, проходи.
«Опять перенаправляют энергию», – почувствовала Лиза.
Приятель хехекнул и убежал к тренирующимся.
– Надо спасать котенка. Он на дереве сидит, – выпалила Лиза. Восточный мудрец в ней тут же умер.
– Так чего стоим? – резво спросил тренер. – Павлов? Иди спасать котенка. Понадобится помощь, зови. Далеко это?
– Через дорогу.
