Даже последнее воспоминание, которое до сих пор жгло обидой, о том, как Элджи отправил ее в приказном порядке спать, дав понять, что ей нет места в его личной жизни, не могло довести ее до такого отчаяния. Конечно, есть разница — провести ночь в жарких объятиях Элджи или в одинокой постели, проливая по этому поводу слезинки обиды в ночной тишине. Но причины ее черной тоски лежали где-то более глубоко, она была замешена на чувстве утраты, на каком-то тяжелом обстоятельстве ее прошлой жизни, но Джейн не знала, что это за обстоятельство. В таком состоянии она пребывала в первые дни после смерти матери, событии для нее вдвойне трагическом — помимо потери самого близкого ей человека, она оказалась одна-одинешенька на всем белом свете.
— Да что ж это такое? Никуда не годится! — громко вслух сказала она себе. — Нечего без толку копаться в себе. Вставай и займись чем-нибудь! В конце концов, у тебя есть обязанности — заботиться о Дэнни.
Дэнни! Вспомнив о малыше, она сорвалась с постели, накинула бледно-зеленый шелковый халат, составлявший гарнитур с ночной рубашкой, и не потрудилась даже завязать пояс.
Как там Дэнни? Она выскочила в коридор и прислушалась — в доме царила абсолютная тишина. Малышу пора уже проснуться для утреннего кормления. Впрочем, внеочередное ночное кормление могло позволить ему поспать подольше. Может, все благополучно? В таком нервном и растерянном состоянии она пересекла коридор и стремительно вошла в детскую комнату. Первое, что она увидела сразу, — это пустую кроватку малыша. Не было даже белья, один матрасик.
— Дэнни!
Леденящий ужас завладел ее сердцем. Где ребенок? Что с ним случилось? К счастью, она не успела удариться в панику, потому что услышала слабые звуки, доносившиеся из соседней по коридору комнаты. Она сразу узнала голос Дэнни. Не задумываясь, можно или нельзя, она открыла дверь комнаты и, сделав несколько торопливых шагов, застыла на пороге, поскольку оказалась в спальне Элджи.
Прежде всего ее поразила простота дизайна, сочетание белых стен с синими гардинами, ощущение простора. Из мебели в комнате было только самое необходимое. А прямо перед ней, скрестив по-турецки ноги, восседал Элджи собственной персоной. В черной рубашке и синих брюках свободного покроя, из которых торчали босые ступни ног. Волосы его были слегка взъерошены, как бывает после сна. На руках он держал Дэнни и, склонив голову, смотрел ему в лицо. Ее появления он не заметил, что давало Джейн возможность спокойно наблюдать за ними. И снова, как и в первый раз, у нее навернулись на глаза слезы умиления при виде мужской силы в сочетании с младенческой хрупкостью. Она даже не смогла бы ответить, кто из них волнует ее больше. Единственное, что она хорошо знала: эти двое — большой и крошечный — за короткое время стали для нее безмерно дорогими, самыми важными, необходимыми как воздух.
Дэнни дрыгал ручками и ножками, издавал нежные звуки, которые издают все дети в его возрасте, и пускал пузыри. Элджи нежно улыбался ему, в ответ малыш радостно курлыкал.
Сердце Джейн дрогнуло. Вспомнив, как в запальчивости вчера она обвинила Элджи в неспособности скорбеть о погибшей любви, Джейн стало мучительно стыдно. Кто дал ей право судить его? Надо тихо уйти и оставить их наедине.
Осторожно повернувшись, она направилась к двери, но запуталась в поясе халата, волочившемся по полу, споткнулась и, чтобы удержать равновесие, выбросила вперед руку, которая ударилась о дверь. На стук Элджи мгновенно поднял голову, глаза его вспыхнули при виде Джейн.
— Доброе утро, — застенчиво произнесла она и улыбнулась, чтобы избавиться от чувства неловкости.
Он не улыбнулся в ответ, его холодный немигающий взгляд заставил Джейн внутренне поежиться.
— Доброе утро, любимая. — Ироническая интонация придала этому теплому слову оскорбительное звучание.
Но не это заставило Джейн зажать рот рукой, чтобы приглушить рвущийся наружу крик. Что-то произошло в ее голове, когда говорил Элджи. Как будто там с потрясающей ясностью внезапно высветилось нечто, доселе скрытое от нее.
— Сон! — прошептала она дрожащим голосом. — Это был сон!
— Сон? — переспросил Элджи и нахмурился, но Джейн только головой качала.
Словно отдельные кадры фильма возникали в ее голове видения, то яркие и отчетливые, то расплывчатые и таинственные.
— Сегодня ночью мне приснился сон.
Она снова задумчиво покачала головой, потемневшие глаза выдавали напряженную внутреннюю работу в постижении смысла явленного ей сна.
— Было темно… наверное, это происходило ночью… я… находилась в машине.
— Черт возьми! — пробормотал Элджи, не сводя с нее напряженного взгляда.
Он бережно переложил Дэнни на постель, обложив его подушками, и подошел к Джейн.
Беспомощная в своем испуге, она робко протянула к нему руки, но встретила отстраненный взгляд.
— Машина? — спросил он. — Какая машина?
— Я… не знаю марки. Черная машина, большая… сиденья… кожаные… кремового цвета…
Элджи что-то пробормотал по-итальянски, но Джейн поняла только одно знакомое ей слово: «моя».
— Говоришь, это была твоя машина? Та, которая попала в аварию?
— Да. Что еще ты видела во сне?
— Я…
— Джейн! — Он снова разговаривал с ней тоном следователя. — Что еще тебе приснилось?
— Все так смутно и перепутано.
Джейн прижала к голове ладони и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Снова ночная тьма, вспышки фар встречных машин на дороге. Машина несется с угрожающей скоростью, которая вызывает у нее тошноту. Два голоса на фоне рева двигателя, один о чем-то просит… умоляет… Второй — холодный… гневный…
— Это был ты! — выпалила Джейн и открыла глаза. Элджи вздрогнул, с посеревшего лица на него смотрели не глаза, а два темных бездонных озера. — Это был ты! На месте водителя.
7
— Матерь Божья! — Элджи всплеснул руками. — А я-то и вправду решил, что ты начала вспоминать!
— Я начала! Ты же видишь, что…
Но тут же сникла под испепеляющим взглядом, который он бросил на нее, и робкая надежда, что этот сон даст толчок к восстановлению памяти, лопнула как мыльный пузырь.
— Я действительно подумала, что начала вспоминать, — сдалась Джейн с несчастным видом. — Ты ведь сказал, что машину я описала правильно.
— Да, ты правильно описала мою машину, — согласился Элджи. — Но если ты видела меня на водительском месте, то могу тебя заверить, ты не вспоминаешь, а фантазируешь.
Голова Джейн поникла, глаза погасли. Как ей не хотелось расставаться даже с крошечными обрывками своего прошлого. Чувство безмерного отчаяния, с которым она проснулась, продолжало мучить ее. Эти обрывки казались ей залогом того, что она вспомнит выпавший из памяти последний год ее жизни. Правда, Элджи сказал…
