Способно мёртвых разбудить желание ваше, но не этого следует желать вам, но самих Себя. Мертвец, что пытается воскресить труп, пляску перепутал с танцем, безумие — с красотой.
Думайте вы о том, что будет потом, но не знаете вы, что сейчас есть. Неужели не видите вы, что не будет вам завтра, если у вас нет сегодня? Взываете вы к благоразумию, к завтра взываете. А кто ж будет жить, мечтатели?!
Если жизнь ваша — приготовление к смерти, то это не жизнь уже, вы готовы! Считаете вы смерть венцом жизни вашей, я же дивлюсь: как умудряетесь вы на живое надеть мёртвое, модельеры смерти?
Говорите вы, что не можете радоваться мелочам. И я тоже не радуюсь мелочам, но что вы называете мелочью? Благоразумие ваше, что сродни безумию, — это называю я мелочью! Завтра ваше, которого нет ещё, — это также зову я мелочью! Вчера, которого нет уже, — это считаю я мелочью! И суета ваша, амбиции, страхи, иллюзии — всё эта братия мелочная. Так думаю я, Заратустра, но что вы называете мелочью? Солнце ли, радость Другого, жизнь свою — это?!
Но не требую я от вас, чтобы думали вы так, как я думаю. Я хочу, чтобы вы думали так, как не можете вы не думать! Я хочу вас Самих!
"Я не требую, я хочу", — так говорит эгоист. Если же вы посмеётесь над ним, если скажете вы ему, что он не получил того, чего хотел, он ответит вам: "Я не хотел, я хочу!".
Если же скажете вы ему, что остался он с носом, он скажет вам: "Это мой нос, и я не хочу вашего!". Не проповедую я, но живу, и хочу я, но не надеюсь!
Результат — это фантазии, выдумка; нет результата «завтра», но каждый миг сейчас — это уже результат. Чего же ждёте вы? Зачем «сейчас» вы выдумываете, разве же нет его? Куда ж оно делось? Или вам мало его, или вы не хотите?
Зачем столько вы говорите о времени? Где вы видели время? Вы подобны всаднику ловкому, что сам себя оседлал! Время — плеть. Ну что ж, спешите, скопцы! Спешите, а то опоздаете!
Смотрите, смотрите, сколько торопится трупов! Поспешите, а то опоздаете, не достанется вам могилы, займут ваше место на кладбище! Да, Бог ваш — это страх ваш. Не удивляюсь я, что Его не ощущаете вы, слишком уж Он велик, даже для вас!
Если рожаете вы с тем, чтобы было кому хоронить вас, то не рожаете вы, а хороните. Если же жертвуете вы собой, то, значит, других держите вы за людоедов. Мне же не нужна жертва ваша, а хочу я радости вашей. Да вот кажется только, что вы её не хотите! Чего ж мне теперь сокрушаться?
Вы или хотите действительно, или умерли. Мёртвым я пою песни, благо они не слышат. Но танцую я только живым! Знайте же это! Я так хочу, это моя жизнь!
Если же вы утомлены жизнью — вы не хотите. Так не смертью ли утомлены души ваши? Утомлённые жизнью проповедуют смерть? — Так ведь они и не знают иного!
Думающие о вечном не могут ни жить, ни радовать. Они не хотят, они "хотели бы", не живут они и не радуют. Что сокрушаться о них? Не моё это дело!
А возможность всегда открыта, нужно просто хотеть, зрение же к желанью приложится. Вам нужно, а я хочу!
Нет закрытых дверей для желающего, ибо он хочет войти, но не того, чтобы вы ему отперли! Какое ему до вас дело, если вам до самих Себя дела нет!»
Так говорил Заратустра, а я вспоминал всех моих дорогих невротиков. Я невротик… Интересно, кто-то слышит мой смех?..
О ВОЙНЕ И ВОИНАХИногда коллеги расстраивают меня больше моих пациентов. Нет, даже чаще.
— Ну что ты?.. — протянул Зар. — Пустое.
— Знаешь, когда младшая обезьянка изобретает новый способ доставать банан, у неё отбирают добычу. Когда старшая обезьяна изобретает новый способ доставать банан, то у неё учатся. Мы не так-то далеко ушли от приматов! Есть, правда, одно отличие, наши «бананы» нельзя отобрать, они сгниют раньше, чем кто-либо успеет их съесть, отобрав.
«Не мечтайте о великом, будьте великими, — говорил Заратустра. — Зачем воевать вам, если и без войны можно быть победителем?
Не воюйте ни с собой, ни с другими — любой исход только смерть означает. К чему война вам, где не может быть победителя?
Не воюйте с незнанием, ибо на какую победу можете вы рассчитывать? Кого хотите вы в плен взять, чем поживиться?
И со знанием не воюйте, познание — не война, но страда! Воюя, разрушаете вы и отрицаете, а познание действительное — это признание. Лучший результат отрицания — ноль, но что это за победа?
Признайте же поражение своё, несумевшие, этим дадите слово вы знанию. И знание не учите, но разрешите ему говорить, тогда сможете вы слышать.
Когда же говорите вы сами, то того не услышите, что хотите услышать. Что делаете вы, солдаты речи? Хороший солдат — мёртвый солдат. Вы хорошие солдаты!
Воины лучше солдат, ибо отрицают воины сами себя, так что нет, по крайней мере, двусмысленности, впрочем, оттого-то они и глухи, ибо всякая война — сердец контузия.
Не ищите врагов ваших, ибо враги всегда глухи. Но и глухой враг лучше исполнительного солдата, поэтому не ищите вы и солдат.
Война — это безумие мира. Не лечите мир от безумия, но не заражайте его своей злобою. Ненависть слепа, познающие, неужели же не жалко вам глаз ваших?
Великий не воюет, великий обладает, а обладать может он, лишь не притязая. Обладать, не имея, — вот в чём секрет познавшего.
Не имеющий — не потеряет, а потому нечего страшиться ему, таков обладатель истинный. А имеющий уже потерял, ибо остановил он то, что живёт лишь в движении.
Обладать не значит иметь, обладать — значит не бояться. Как можете обладать вы миром, когда мир обладает вами? Что ж нет в вас силы признать принадлежание ваше?
Только принадлежащий и обладает действительно, ибо лишь он не боится потери, ибо не требует, но принадлежит. Нечего терять свободному, только страшащийся и боится!
Рыцари скупые, очнитесь же, ваши ларцы прохудились!
Предоставьте маленьким мальчикам говорить: "Я смогу!". Говорите: "Я смог!". Но помните, что хороша лишь та храбрость, что не боится утраты.
Обладателя я люблю, что знает стыдливость своей сердечности, ибо он не покушается.
Обладателя я люблю, что знает сердечность своей стыдливости, ибо он не противится.
Но если вы сами себя боитесь, разве же я не буду пугаться вас? Безумие пугает! Зачем вы боитесь? Страх, лишь страх защитить может, и только!
Дурно не то, что вы скрываете, дурно то, что скрываете вы. Ибо низка возвышенность всякая, если она ложна.
Знающий не заносчив, знающий злобы не знает, ибо знает он, что её нет, но есть только страх. Знающий не боится, он знает.
Гордый убеждает меня в своей силе, но я убеждаюсь лишь в его страхе. Он обманывает самого Себя!
У знающего нет врагов. "Каждому своё", — говорит он, говорит, но тем не приговаривает.
