Эллен меня оттолкнула.
– На этот раз уж нет. На этот раз ты зашла слишком далеко. Тэви знает… знает о нем.
Тут мои глаза полезли на лоб, и я стала отчаянно пытаться вызвать дух леди де Грей, который прятался в моей голове, чтобы допросить ее, что же она в конце концов, натворила, но она не отвечала. Стараясь говорить уверенно, я повторила:
– Уверяю тебя, все будет в порядке.
– Непременно должно быть в порядке! Помни, ты поклялась.
Наконец мне удалось выяснить, что я когда-то поклялась найти Эллен мужа. Только Богу известно, как именно это можно устроить. Может, купить? Отдать за него три яйца Фаберже?
Я взяла руку Эллен в свою и мягко спросила:
– Ты в положении?
Она потрясенно уставилась на меня:
– Как это? Ты что, имеешь в виду, не жду ли я ребенка? Но ты же прекрасно знаешь, что я не замужем, так как же я тогда могу ждать ребенка?!
Я не засмеялась, вовсе не собираясь насмехаться над невинностью Эллен. В детстве я думала, что можно забеременеть, если в воскресенье по утрам заходить в забегаловку мистера Ллойда. Насколько я сейчас помню, логика у меня была безупречная. Каждое воскресное утро моя мать, возвращаясь из церкви, говорила: «Джордж, если старшая дочь Бэйлзов не прекратит бывать у мистера Ллойда в воскресенье по утрам, вместо того, чтобы ходить в церковь, у нее будут большие неприятности». Затем в один прекрасный день произошел большой-большой скандал, когда обнаружилось, что у старшей дочери Бэйлзов будет ребенок, хотя она не была замужем. Мне стало ясно как дважды два, что «иметь большие неприятности» – это означает «иметь ребенка без мужа». А из-за чего это произошло? Потому что она бывала в забегаловке мистера Ллойда по утрам в воскресенье. Легко представить весь ужас, который я испытала однажды, когда моя мать проходила мимо заведения мистера Ллойда, где также продавались и лекарства, и послала меня внутрь с рецептом. Я просто была парализована страхом!
Впрочем, в конце концов страх перед матерью пересилил ужас перед теми неизвестными вещами, которые происходили в заведении мистера Ллойда в воскресенье утром.
Так что сейчас мне и в голову не пришло посмеяться над Эллен, но девушка, тем не менее, почувствовала что-то необычное, странное в моем поведении. С силой, удивительной для такого юного создания, она схватила меня за руку. Опешив от неожиданности, я решила позже, что в те времена молодые девушки из высших классов много катались на лошадях, так что, может быть, ее силища не была чем-то выдающимся.
Эллен пристально посмотрела мне в глаза.
– Если ты меня обманешь, я… я… я не знаю, что сделаю, если только ты нарушишь свое обещание.
При этих словах по моей спине пробежали мурашки. Я напомнила себе, что леди де Грей «исчезла» с лица земли, и ее останки так и не были найдены. Кто-то очень сильно не желал ей добра. Может быть, это дело рук ее маленькой золовки, которая решила, что обещание будет нарушено?
Но я могла думать только о том, что хочу увидеть Джейми. Мне надо было сказать, что я люблю его, и что мы созданы друг для друга. Я хотела предупредить его, я хотела…
– Где мой муж? – спросила я у Эллен. – И есть ли у нас гости?
Перед моим мысленным взором пронеслись картины: Дженни Черчилль… Герцогиня Девонширская… А если Консуэло Вандербильт? А если король?
По тому, как быстро вдохнула Эллен, я поняла, что никого не было. Было похоже, что она шокирована. «Вот так всю жизнь, – подумала я. – Я всегда кого-нибудь шокирую».
– Никто не появится здесь после того, что произошло. Я хотела было спросить, а что произошло, но, взглянув в глаза девочки, удержалась. Или, может, Катрин меня предупредила. С этой Эллен связано несколько больше, чем я думала. А кстати, с чего это я должна искать ей мужа? Разве это дело не ее братца? Но если то, что я читала о леди де Грей, правда, то тогда она действительно может выбрать того, кто лучше всего в постели потому что, кажется, она переспала со всеми. Я схватилась за голову и постаралась как можно лучше сыграть роль умирающей.
– Ох, прости, Эллен, но я так много забыла в последнее время. И знаешь, ведь, как на меня зол Тэйви. Ты мне только скажи, где он, и я поговорю с ним насчет твоего мужа.
Эллен посмотрела на меня искоса:
– Он там же, где всегда бывает в это время дня. Ты должна знать, где он.
– Ну, конечно, пойду повидаюсь с ним.
С большим трудом я встала с кресла и направилась к двери, но ужас Эллен остановил меня:
– Ты что, собираешься выйти в этом платье?
– Ах, о чем это я думаю? – постаралась я произнести как можно беззаботнее. – Где же у меня джинсы и свитер?
Эллен не улыбнулась. Скорее всего, она вообще смеялась крайне редко.
– Я сейчас позову твою служанку, – сказала она и вышла из комнаты, и я очень обрадовалась, потому что понятия не имела, как ту звали.
Служанка вошла и, не задав мне ни единого вопроса, начала снимать с меня одно и надевать что-то другое. Мы не обменялись ни словом. «Что ж, к этому можно и привыкнуть», – думала я, в то время как служанка надевала на меня бледно-зеленое хлопковое платье.
Будучи освобожденной от необходимости одеваться, я решила подумать о том, в каком же все-таки положении я оказалась. Я понятия не имела, сколько мне предстоит здесь быть. Кроме того, я же не вся была здесь, я была просто временным жильцом в чужом теле. В любой момент приятель Милли может меня отсюда вытянуть. Мне нужно одно: повидаться с моей половиной, стереть ненависть, которая пролегла между нами, потом вернуться и найти настоящего Джейми.
Если я не положу конец этой истории, я пробуду одна три жизни. И только потом, может быть, найду Джейми.
Одевшись наконец, я отправилась на поиски ванной комнаты, надеясь, что этот дом – не из тех, в которых эмалированные горшки стоят под кроватями. Наконец я разыскала симпатичную туалетную комнату, вполне современную, со смывом, потом несколько минут пыталась привести в порядок свои одежды, что, учитывая их количество, было далеко не простой задачей.
В конце концов я со всем справилась. Закончив прихорашиваться, я неожиданно почувствовала чудовищный приступ голода. Мне приходилось останавливаться в деревенских отелях Англии, и я знала, что обед там бывает в определенное время, и кто не успеет, тому не повезло.
Около часа я исследовала дом. Он был огромен, имел сложную систему переходов и переполнен сокровищами, которые даже трудно вообразить. На стенах: Ренуар, Рубенс, Гейнсборо, много Джона Сингера Саржента. Ковры в каждой комнате были оптимального размера, следовательно, вне сомнения, они были произведены в Индии по специальному заказу. Кроме того, каждый предмет мебели был произведением искусства.
Что мне понравилось в этом доме, так это то, что он был обитаем. Это был не музей. За раму какого-то портрета пятнадцатого века были засунуты приглашения. Стул с парчовой обивкой стоял рядом со стулом, на котором было кожаное покрывало. Ботинки, пальто и тросточки для ходьбы были сложены в такую живописную кучку, которую декоратор не смог бы имитировать за шесть дней. «Вот то, чего пытается добиться Ральф Лорен, – подумала я, – но так и не может достичь».
