— Не присядете ли, миссис Форрестер? Очень хотелосьотказаться, но выбора не было.
— Спасибо, — ответила я, словно школьница, которуювызвали к директору.
Для начала расскажите немного о себе, а потом изложите, вчем проблема. Если это действительно проблема. — Он снова улыбнулся, и япринялась выкладывать ему мельчайшие житейские подробности. Что в семь лет мнеудалили миндалины, что в детстве у меня часто болели уши, что у меня есть дочкаи тому подобное. — Что ж, все нормально. А почему вы решили обратиться кврачу?
Я рассказала ему про головокружения, тошноту, приступырвоты. Он лишь безмолвно кивал в ответ. Казалось, эти симптомы не произвели надоктора никакого впечатления.
— Когда у вас были последние месячные?
— Месячные? — удивилась я. — Несколько недельназад… кажется… — У меня похолодело в животе.
— Кажется? Значит, вы не уверены? — Он посмотрелна меня как на набитую дуру.
— Нет, уверена, но они продолжались всего несколькочасов.
— Такого раньше не случалось?
— Нет.
Его тон рассмешил бы меня, если бы я могла заставить себяулыбнуться. Доктор Хаас говорил со мной, как с умственно отсталой, выговариваяслова нарочито медленно и неторопливо.
— А как было в предыдущий раз?
— Точно так же. Но я думала, что это от переезда нановое место, от нервов или чего-нибудь еще в том же роде… — Детский лепет.
— Вы ничего не напутали?
— Нет… — Я едва не добавил а «сэр», но вовремяспохватилась. Он заставил меня испытать чувство покорности судьбе. И страх.
— А грудь не пополнела?
Ничего подобного я не заметила и не преминула об этомсообщить.
— Ну что ж, давайте посмотрим. — Он сноваослепительно улыбнулся, и я начала молиться, хотя было уже поздновато. Словно студентка,пришедшая на экзамен, не зная ни одного билета, но надеясь проскочить «наавось».
Доктор Хаас посмотрел и, конечно, увидел. Два месяцабеременности. Может, два с половиной.
— Поздравляю, миссис Форрестер. —Поздравляю?.. — В марте у вас будет ребенок. Мы, конечно, проделаем тест,но сомнений никаких. Вы беременны.
Поздравляю? Господи, хоть бы он не улыбался!
— Но я не… Это… Ох… Спасибо, доктор.
Я рассказала ему про удаление миндалин, но забыла сообщить,что больше не замужем. Поздравляю. Идиотка.
Он велел мне прийти через месяц. Я двинулась к лифту ирухнула вниз, как камень. Ощущение было именно такое. Что я скажу Крису? Онобещал встретить меня у входа. Наверное, уже ждет… Если не задержался. От этоймысли слегка полегча??о. Может, он забыл… Может быть… Ладно, я все расскажу ему,когда мы вернемся в Болинас и сядем под деревом. В спокойной, непринужденнойобстановке…
Конечно, он ждал у подъезда. У меня упало сердце. Я юркнулав машину и попыталась улыбнуться.
— Привет…
— Что сказал доктор?
— Я беременна.
Да ты что? — Он переменился в лице, и мы чудом неврезались во встречную машину. Я прикусила язык. — Минутку, Джилл. Какэто? Ведь ты же предохранялась!
— Да, предохранялась. И тем не менее это случилось.Поздравляю!
— Ты сошла с ума?
— Нет. Просто повторяю слова доктора.
— Ты сказала ему, что не замужем?
— Нет. Забыла.
— О боже!
Я истерически хихикнула и тут же пожалела об этом. Крисготов был лопнуть от злости.
— И какой срок?
— Месяца два — два с половиной. Слушай, Крис… Простименя. Я не нарочно… Я ведь предохранялась.
— О'кей, я знаю. Но все это так неожиданно… Ты что, неследишь за месячными? Тогда какого черта молчала?
— Но у меня были месячные… или… что-то вроде этого.
— Вроде этого? Не верю!
— Слушай, куда ты меня везешь? — Мы уже четверть часаехали по Маркет-стрит.
— Понятия не имею. — Крис растерянно поглядел взеркало, а потом перевел взгляд на меня. И тут его лицо просветлело: —Сообразил! Мы едем в Сан-Хосе.
— В Сан-Хосе? Зачем? — Он что, решил убить меня изакопать тело?
— Затем, что в Сан-Хосе есть служба планирования семьи,где делают аборты. Там работает мой приятель.
Затем поездка проходила в полной тишине.
Мы иногда посматривали друг на друга, но не произнесли нислова. Он не хотел разговаривать, а я боялась, ощущая себя величайшейпреступницей всех времен и народов.
Приятель Криса был очень любезен. Он выслушал меня ипообещал позвонить. Когда я возвращалась в машину, меня вырвало.
Обратная дорога заняла полтора часа. Мы попали в час пик, ия вздрагивала при одной мысли, что надо еще добраться до Болинас. Об аборте немогло быть и речи. Что угодно, только не это!
По дороге в Сан-Франциско Крис пытался затеять разговор, ноя его не поддержала. Казалось, у него гора с плеч свалилась. И навалилась наменя.
— Крис, останови машину.
Мы подъезжали к Сан-Франциско, но мне было все равно. Ждатья не собиралась.
— Здесь? Тебя тошнит?
— Да, но не поэтому. Пожалуйста, остановись. Он бросилна меня тревожный взгляд, но послушался. Я посмотрела ему в глаза.
— Крис, я буду рожать.
— Прямо сейчас? — хрипло спросил он. Похоже, нервыу него совсем сдали.
— Нет, не сейчас. В марте. Я не хочу делать аборт.
— Ты что?
— Что слышал. У меня будет ребенок. Я не прошу тебяжениться на мне, но и ты не проси меня избавиться от беременности. Я этого несделаю.
— Почему? Ради Христа, Джилл, почему? Это доконает насобоих, не говоря уже о том, что испортит тебе жизнь. У тебя уже есть девочка,зачем тебе еще один малыш?
— Затем, что я люблю тебя и хочу от тебя ребенка. И вглубине души верю, что и ты хочешь того же. Когда двое людей любят друг другатак, как мы с тобой, избавиться от плода этой любви было бы преступлением. Яничего не могу поделать с этим, Крис… — Мои глаза были полны слез.
— Ты серьезно?
— Да.
— О господи! Что ж, раз ты считаешь, что так лучше… Мыеще поговорим об этом. Но ты взваливаешь на себя большую обузу, Джилл.
— Я знаю. Но это лучше, чем брать грех на душу. Что быты ни говорил, а от ребенка я не избавлюсь. — Я бросила вызов, но Крис нанего не ответил.
— О'кей, юная леди. Решать вам. — Он включилзажигание и молча погнал машину в город.
