– Жизнь надоела? – Крепко выругавшись, Лука осадил пассажира.
– Все утро голосую, никто не берет, – нервно забормотал тот, – как столб стою, все мимо да мимо, не останавливаются.
«Дольше разговаривать», – решил Лука, открыв заднюю дверцу надоедливому дядьке.
Тот обрадованно втащил свой сверток на сиденье и плюхнулся рядом.
– Дядя, по утрам все на работу спешат, и тебе бы в такую рань на печи сидеть, пенсию пересчитывать! – завелся Лука. Пассажир со свертком показался ему скользким и вызывал подозрение. – Быстро говори: куда едем?
– Мне бы на Ленинградку, племянничек, – ласковым голосом попросил незнакомец. – А за то, что остановился и пенсионера пожалел, я тебе двойную ставку плачу. Деньги-то, чай, нужны?
– Кому же они не нужны? – сообразив, что выручку таксиста он впопыхах забыл в брошенной машине, подобрел Лука.
– Ты, племянник, всех пассажиров без счетчика катаешь? – приподнимаясь на сиденье и зыркая на панель, въедливо пробормотал пассажир.
– Нет, только родственников, – усмехнулся Лука, подумав, что ему встреча с гаишниками, конечно же, совсем ни к чему. – А за напоминание спасибо. – Он повернул ручку таксометра.
– Мне, племянничек, проблем не нужно, да и тебе они, наверное, не пригодятся, – все тем же елейным голосом заметил пассажир.
После напоминания Лука принялся настороженно озираться по сторонам. Пока было спокойно.
– Сюда сворачивай, племянничек, вроде доехали, – прокряхтел дядька.
В переулке возле Белорусского вокзала знак показывал тупик.
– Тебе же вроде на Ленинградку? – удивился Лука.
– Я передумал, – твердым голосом проговорил дядька.
Возле подъезда серого сталинского дома человек протянул Луке крупную ассигнацию и по-хозяйски изрек:
– Жди, скоро буду, – и, аккуратно прижимая сверток к груди, вошел в подъезд.
Лука вылез следом изучить обстановку, уж больно «дядя» подозрительно выглядел. Тупик через забор вел на соседнюю улицу. Старый сталинский дом, в подъезд которого нырнул странный пассажир со свертком, почти еще весь спал. На площадке у лифта тишина. Резкий звонок, раздавшийся на третьем этаже, означал, что пассажир звонит в квартиру, расположенную слева от лифта. Лука на цыпочках поднялся на два лестничных пролета и на всякий случай разглядел, куда тот вошел. Больше он не даст себя втянуть в криминал, уж очень подозрителен этот дядька с большим свертком, не скупщик ли краденого: нетерпелив, пункт назначения изменил, и деньги, что дал за простой, совсем не маленькие.
Постояв с минуту и дождавшись, пока затихли голоса, Лука решил больше не рисковать, сбежать и от дядьки, и от греха подальше. Вой милицейской сирены заставил его, чертыхнувшись, взбежать на третий этаж и позвонить в дверь.
– Вам кого? – раздался незнакомый голос из-за двери.
– Я водитель, – как можно более просительно проблеял Лука. – Вы не откроете?
– Тебе что? – Пассажир и хозяин квартиры, стоя на пороге, удивленно уставились на Луку.
– Пустите племянника справить нужду, у меня почки больные, не могу терпеть, хоть в штаны делай.
– Иди, – недовольно сказал пассажир и, проведя Луку по ковровым дорожкам богатой прихожей, открыл дверь в санузел. Это было роскошное помещение, интерьер поразил Луку до глубины души. Стены в мраморе, ниши, резные скульптуры. Он приложил ухо к двери. Из обрывков доносившихся фраз понял, что почти угадал – хозяин квартиры был антикваром.
– Быстро не продам, – услышал он его голос. – И вообще, что это ты приволок?
– О чем ты говоришь? Только посмотри, какая работа, а головка у ангела! – возразил ему пассажир такси.
– Это же ворованная вещь.
– Обижаешь, лично у попика в поселке Луговом купил. У него много всякой всячины! Раньше там было княжеское имение, и церковь они заложили, и кладбище тоже. После революции усыпальницы разоряли, памятники рушили, мрамор для постройки мавзолея конфисковывали.
– А ангел, значит, не приглянулся советской власти?
– Видно, не подходил. Однако на вождя революции в молодости очень похож.
– Это вождь на него похож, – поправил антиквар. – Что еще церковь от советской власти уберегла?
– Там отец Серафим все это хранил, точнее, рассказал, что матушка в подвале от советской власти прятала. Все ждала, когда лучшие времена придут. Не дождалась, царство ей небесное. Сына, говорит отец Серафим, коммунисты посадили. Не выдержала, от горя заболела и умерла. Попик слабый совсем, горькую пьет, никого у него не осталось. Ждет, что скоро сменят его. Не для кого, говорит, все это хранить. Сына ждал.
Лука замер в туалете.
– А ты торопись, все, что продает, бери.
– Я и тороплюсь. Видишь, спозаранку к тебе заявился. Вчера поздно вечером от него на электричке притащился, если возьмешь, я бегом к нему назад. Как бы не распродал всего. Правда, там особо некому, народ совсем обнищал. Местная фабрика зарплату чулками выдает, а мужики избаловались, одеколон пить не желают, им теперь водку подавай.
В дверь зазвонили.
– Это еще кто? – встрепенулся хозяин. – Я гостей не жду. Кто там?
– Откройте, милиция!
Лука выскочил из туалета.
– Простите меня, я вам тут хвоста привел. Поверьте, не хотел! Не нарочно. Я вам потом все объясню. Такси угнал, а тут вы голосуете, я и подвез. Неделя, как из зоны. Вот справка об освобождении. Я вам пригожусь. Не сдавайте меня. Верой и правдой служить буду.
– Цыц, – заткнул его хозяин. – Иди назад в клозет, быстро! Проходите, проходите, уважаемый. – Теперь голос хозяина звучал совсем близко, прямо под ухом Луки. Круглое окно, выходящее из санузла в прихожую, имело двойной эффект: снаружи блистало переливающимися будто бы непрозрачными изразцами. Однако Лука видел все. – Чем обязан в столь ранний час? Может, сигнализация сработала? – Хозяин дома юлил, пританцовывая возле стража порядка.
– Нет. Я не из охраны. У вас посторонних в доме нет?
– Как же нет? Есть! Мой дом всегда открыт для гостей. Вот друг школьный приехал. Познакомьтесь.
Милиционер в форме лейтенанта, приложив ладонь к козырьку, вежливо попросил документы у пассажира Луки.
– Извольте. – Тот протянул паспорт.
– А что случилось-то? – спросил хозяин.
– Возле вашего подъезда стоит угнанное такси.
– Уж не думаете ли вы, что это я его угнал, уважаемый товарищ лейтенант? У меня, батенька, хоть и старый, но джип имеется, так что ваше такси ну никак-никак мне не пригодится.
В дверь вновь позвонили.
– Кто?
– Милиция.
– Что это вы меня сегодня спозаранку одолели?
