Книга Любовь до белого каления - Арина Ларина

– Ну вот, день закончился. – Семен вышел, нервно потирая руки и фальшиво насвистывая.

Красавец, робеющий в вашем присутствии и не уверенный в своей неотразимости, – мечта любой женщины. Из такого можно вить веревки и печь пирожки. Собственно, как и из такой же женщины. Только стеснительные мужчины встречаются намного реже закомплексованных женщин. А если у кавалеров и есть комплексы, то сильный пол с лихвой компенсирует количество своих старательно скрываемых сомнений тщательным культивированием еще большего количества комплексов у подруги жизни. На всякий случай, для профилактики – чтобы не зарывалась!

– Закончился, – счастливым голосом подтвердила Таня. Робость испарилась, и ей уже хотелось идти хоть в ресторан, хоть в цирк, хоть в планетарий. Хотя, конечно, последние варианты были менее приемлемы, так как похвалиться перед Ведеркиной ни цирком, ни планетарием не получится. Татьяна даже представила, как Наташка заливисто гогочет, комментируя новость.

– Планы не изменились? – глупо краснея, уточнил Сеня, с отсутствующим видом разглядывая ксерокс. Что делать, если она сейчас ответит, что изменились, Крыжовников не представлял. Зачем спросил?

«Он им подсказывает ответ, – вспомнился знаменитый монолог Жванецкого. – Пива нет? Пива нет!»

– У меня не изменились. – Татьяна потянулась, краем глаза отметив, что Семен стыдливо отвел глаза. Уж что-что, а потягиваться, выгибая спину и выставляя бюст, Татьяна умела мастерски. Каждая женщина умеет делать что-то, что парализует сопротивление самца. Кто-то красиво раздевается, кто-то завораживающе улыбается, кто-то потрясающе целуется. Некоторые дамы «берут города» голосом либо зазывно мурлыкая, так что у мужчин мурашки бегут по позвоночнику, либо запугивая ором, от которого стынет в жилах кровь и отнимаются ноги, после чего жертва уже не в силах бежать. Процесс в данном случае не важен, важен результат.

У Крыжовникова результат был налицо: он шнырял глазами, то уговаривая себя не пялиться, то снова проверяя, не обман ли вся эта роскошь, запихнутая в пиджак.

Ночевала Татьяна дома. Продолжению банкета помешало кстати (или некстати?) всплывшее воспоминание о фиолетовом лифчике. Зато они так долго и по-юношески пылко целовались в машине Семена Сергеевича, что этот факт полностью уравновесил несбывшиеся фантазии.

– Ма, ты откуда такая встрепанная? – удивилась Карина, с сомнением разглядывая родительницу.

– Кто у нас сегодня в шкафу? – вопросом на вопрос ответила Татьяна, пытаясь скрыть улыбку и пустоту в мыслях, так как это шло вразрез с педагогической направленностью беседы. Дочь надо приструнить, чтобы была в тонусе, но больше всего хотелось упасть в кровать и вспоминать его глаза, запах его одеколона, его руки…

– У тебя помада размазалась, – не отреагировала на укол Карина.

Быстро справившись со смущением, Таня невпопад пояснила:

– Это я случайно… э-э-э… об стену.

– Ну-ну, – дочка фыркнула. – Так и представляю, как ты неверными шагами бредешь по лестнице, а лицо везешь по стене.

– Что за идиотские шутки?! Ты как со мной разговариваешь?

– От тебя вином пахнет. А про стену – ты первая начала. Просто ассоциация такая возникла. Я тут недавно видела, как дядя Миша с третьего этажа домой возвращался. Сначала он разговаривал с дверным проемом, выясняя, кто кому должен уступить дорогу, а потом полз по стене. Кстати, женский алкоголизм опаснее мужского. Он практически не поддается излечению. – Карина развернулась и ушла в свою комнату, оставив обалдевшую Татьяну в одиночестве.

– Да я всего бокал выпила… Праздник был на работе! – запоздало крикнула она в закрытую дверь.

– Все так говорят. Я тебе не судья. Все, я спать хочу, не о чем разговаривать, – холодно сообщила дочь, и светлая полоска под дверью погасла.

– Ничего себе заявочки, – расстроилась Таня и пошла звонить Ведеркиной.

– Это ревность, – убежденно сказала Наталья, выслушав подробный рассказ про поход в ресторан. – Ребенок все всегда чувствует. Но это пройдет. Ты сначала разберись с собой, а потом уже с окружающими.

– Я не могу так. У Каришки сейчас переходный возраст! Она для меня важнее всяких там…

– Ну, как я поняла, не такие уж там «всякие». – Ведеркина сладко, с подвыванием зевнула.

– У меня жизнь решается, а ты зеваешь, – обиделась Таня.

– Скажи спасибо, что я тебя вообще не послала. Я, конечно, понимаю, что у тебя там любовь и все такое, но, между прочим, некоторые люди с начальством не спят, и им на работу опаздывать нельзя.

– Я с ним не спала! – вспыхнула Таня. – Что ты мелешь!

– Я намекаю, что на дворе полвторого ночи, – тактично рыкнула Наталья. – Но, заметь, я тебя слушала, потому что знаю, как важно поделиться с близким человеком своей победой.

– Да какая это победа, – смутилась Татьяна. – Так, наметки только.

– Не скажи. Если он так обстоятельно подошел к делу и даже поцеловал, это уже достижение. Между прочим, не всем так везет. Некоторым попадаются слишком порядочные мужчины, которые до сих пор только за руку держат и за талию на лестнице, чтобы дама сердца на него с высоты своих каблучищ не сковырнулась.

– В смысле? Ты про своего… – Таня категорически не могла вспомнить, как зовут очередного кавалера Ведеркиной. И было стыдно: за свою невнимательность, нечуткость и за то, что разбудила Наташку среди ночи.

– Про Егора, – подсказала подруга. – Который одежду продает. Я их не так часто меняю, чтобы ты имена забывала.

Таня могла бы поспорить насчет частоты, но не стала. Просто так получилось, что неведомый Егор по неизвестной причине задержался или даже прижился. Причин могло быть много, и наверняка – все корыстные.

– И как это получилось, что вы ни разу…

– Я ж говорю, очень порядочный, – то ли с гордостью, то ли с обидой поведала Ведеркина.

– А мой что – непорядочный? – напряглась Таня. Постановка вопроса ей не нравилась. – В самом деле, что такого? Двое взрослых людей, которые симпатичны друг другу, поцеловались в машине.