– Вы только что подстригали лужайку. Могу я вам помочь? Она совсем заросла.
– Видели бы вы дядюшкину кухню! – воскликнула Мэррин.
И тут ее посетила запоздалая мысль: стоп, она же не называла ему адрес дяди Амоса.
– А откуда вы…
– Адрес мне сообщил ваш отец, – прояснил ситуацию Джерад, не дав ей договорить.
Они зашли в дядин коттедж. Мэррин представила мужчин друг другу. И чуть не умерла прямо на месте, когда дядя вместо того, чтобы удивиться, с чего бы это незнакомый мужчина разыскивает у него Мэррин, расплылся в улыбке:
– Племянница рассказывала мне о вас. Правда, я еще не знаю, как прошел ужин с вашим семейством.
Святые небеса! Дядя Амос подал это все так, будто ужин был устроен специально для знакомства семьи Джерада с ней, Мэррин.
Джерад метнул любопытный взгляд на вспыхнувшее лицо девушки и улыбнулся. Ей показалось, что в его глазах запрыгали веселые чертики.
– Пойду принесу кофе, – проговорила она и удалилась на кухню.
Из—за малых габаритов дядюшкиного жилища Мэррин слышала каждое слово, произносимое в соседней комнате. Но как ни напрягала мозги, пока разливала кофе по трем чашкам – не заставлять же гостя пить в одиночестве, – не могла разобраться, о чем, собственно, шла речь. Слова мужчин казались ей китайской грамотой. Единственное, что она поняла, так это то, что они вполне нашли общий язык и от обмена любезностями перешли к обсуждению каких—то технических новинок.
Мэррин уже ставила на поднос чашки и сахарницу, когда вдруг до нее дошло, что в доме воцарилась тишина. Она вошла в комнату – там никого не было. Наверняка несносный дядюшка потащил Джерада в свою мастерскую, чтобы показать последние изобретения.
Нужно их позвать, но… Мэррин решила не делать этого. Дядя наконец—то попал в свою стихию, а она всегда может подогреть кофе, когда они вернутся. А пока суд да дело, можно и в кухне прибраться.
Мужчины отсутствовали так долго, что Мэррин не только прибралась, но и лужайку докосила.
Сказать по правде, ей было по душе, что Джерад и дядя Амос нашли общий язык. Плохо одно: ей скоро пора уходить, и она понятия не имела, когда снова увидит Джерада. Если увидит, конечно.
Выждав еще десять минут, Мэррин вошла в мастерскую. Пару минут она любовалась двумя мужчинами, склонившимися над верстаком и с головой ушедшими в обсуждение каких—то схем, а потом громко объявила:
– Я ухожу!
Две пары глаз уставились на нее, не сразу обретя осмысленное выражение. Наконец Амос посмотрел на стенные часы и виновато пробормотал:
– Эх, не видать мне теперь второй чашечки кофе! Мэррин рассмеялась. Ну как на него сердиться?
Она ведь сказала ему, что они с Джерадом только друзья. Откуда ему знать, что ей хотелось этот час провести вместе с их гостем?
Она подошла к дяде и чмокнула его в щеку.
– Увидимся в следующую субботу.
Джерад повернулся к Амосу, пожал ему руку и поблагодарил за приятное общество. Попрощавшись, Мэррин и Джерад вышли из мастерской и пошли к калитке.
– Мистер Ярдли – на редкость умный человек, – заметил по пути Джерад.
– Да, знаю, – улыбнулась девушка. – Я… э—э… я рассказала ему о вашем семейном торжестве только потому, что… хотела опередить отца, – бестолково затараторила она, добавив зачем—то: – Если отец, конечно, зайдет к нему.
– Тогда все в порядке, – глядя на нее сверху вниз, произнес Джерад.
– Я сказала дяде, что мы с вами только друзья.
– И как он отреагировал? – поинтересовался Джерад.
Внезапно Мэррин надоело оправдываться.
– Сказал, что вы и мизинца моего не стоите! – выпалила она.
Джерад засмеялся, и Мэррин влюбилась в него с новой силой. Как же не хочется с ним расставаться!
Они дошли до калитки, и Джерад вдруг спросил:
– Встречаетесь с кем-нибудь сегодня вечером?
– Встречалась вчера! – с вызовом заявила Мэррин.
Пусть не думает, будто она все вечера проводит дома в гордом одиночестве. Потом, решив, что ведет себя чересчур агрессивно, добавила:
– Можете заехать к нам поужинать, если она дала вам отставку.
Вот так ляпнула! – ужаснулась Мэррин собственным словам.
Да и какая такая «она» может дать отставку Джераду!
И тут произошло неожиданное: он согласился!
– В котором часу?
Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Лишь почувствовав, как ее щеки заливает жаркий румянец – кажется, никогда она так часто не краснела, как после знакомства с Джерадом, Мэррин смогла произнести:
– Я просто пошутила.
– Поздно. Я принял ваше приглашение. Итак, в котором часу?
Мэррин от всей души пожалела его. Сегодня ему предстоит провести самый скучный вечер в жизни!
– Вы действительно не против поужинаете с нами? – потупившись, спросила Мэррин.
– А эти длиннющие ресницы действительно настоящие?
Мэррин сдалась.
– В семь часов, – наобум сказала она, так как в ее беспорядочной семье не могло быть и речи о четко установленном времени для ужина. – И, пожалуйста, оденьтесь попроще: возможно, вам придется нянчиться с младенцем, у которого режутся зубки.
И вот калитка, наконец, открыта. Пропуская Мэррин вперед, Джерад негромко произнес:
– До встречи, прелестная дева, – и поцеловал ее в щеку.
Сердце Мэррин пело, когда она шла домой. Пусть он поцеловал ее, как одну из своих тетушек, но ведь поцеловал!
Время до вечера прошло в неописуемой суете. Мэррин вторично за день сделала уборку и принялась готовить ужин. Кэрол, придя в себя после первого шока, читала нотацию дочерям и наспех учила правилам хорошего – ну, хоть более или менее приличного тона.
Обычно в субботние вечера Льюис Шеперд куда—то исчезал, но сегодня, узнав, кого они ждут в гости, предпочел остаться. Даже спросил:
– Я могу чем-нибудь помочь?
Мэррин, никогда не слышавшая от отца предложения помощи, обомлела. Роберт тоже с удивлением повернулся к отцу:
– Сколько деньжат попросишь у Мэррин сегодня, пап? – пошутил он.
– Спасибо, папа, я справлюсь, – поторопилась загладить неловкость Мэррин. – Подумаешь, надо приготовить одну лишнюю порцию, только и всего. К нам придет только один гость.
Один, но какой! Как бы хотелось, чтобы на столе было еще что—то, кроме спагетти и салата, но телячьи отбивные ей пока не по карману.
Примерно за час до семи вечера милейший брат Роберт затеял ссору с женой по поводу ленточек в волосах Куини. Один предлог потянул за собой второй, потом третий, голос Роберта становился все более раздраженным, и Мэррин предпочла запереться в ванной комнате, чтобы не стать, как обычно, арбитром в их спорах.
