в оговоренный день в Кинтанар вместе с упомянутым евреем.
Чтобы лучше скрыться, он отправился в таверну, где вскоре смог поговорить с евреем, и в результате их договоренности новый христианин пошел ждать его на дороге в Вилла-Паломас, в овраге, где вскоре к нему присоединился указанный еврей, ехавший на осле, а впереди него сидел ребенок трех или четырех лет от роду.
Дальше они пошли вместе и после наступления ночи добрались до пещеры, откуда, как они и договорились, вышел брат нового христианина, а с ним новообращенные евреи, с которыми, как видно, вышеупомянутое дело было обговорено.
Собравшись в пещере, они зажгли свечу из желтого воска, а чтобы снаружи свет не был виден, завесили вход в пещеру плащом. Они схватили мальчика, которого еврей забрал от дверей собора в Толедо; мальчика звали Хуан, сын Алонсо Пасамонтеса и Хуаны Ла-Гиндеры. Новые христиане сделали крест из досок лестницы, которую принесли с мельницы. Они набросили веревку мальчику на шею и положили его на крест, другой веревкой привязали к кресту руки и ноги, и прибили ступни и кисти гвоздями к кресту.
Разместив (puesto) его таким образом, один из новых христиан из окрестностей Ла-Гардиа пустил ребенку кровь, вскрыв ему вены на руках ножом, и собрал полившуюся кровь в котелок; и веревкой, на которой они навязали узлов, некоторые секли его, а другие надели терновый венец на его голову. Они били его, плевали на него, обращались к нему с бранными словами, притворяясь, что сказанное ребенку адресовано Христу. И пока они секли его, они говорили: "Предатель, обманщик, который, проповедуя, проповедовал ложь против закона Божия и Моисеева; теперь ты заплатишь за то, что говорил тогда. Ты думал уничтожить нас и возвыситься. Но мы уничтожим тебя”. И далее: "Распните этого предателя, который однажды объявил себя Царем, который разрушил наш храм…” и т. д., и т. д.[363]
После жестокого обращения и поношения один из новых христиан из Ла-Гардиа разрезал левый бок ребенка и вынул его сердце, посыпав его солью; и ребенок умер на кресте. Все это делалось в насмешку над Страстями Христовыми; и кто-то из новых христиан взял тело ребенка и закопал его в винограднике неподалеку от Санта-Мария-де-ла-Пера.
Через несколько дней упомянутый еврей и новые христиане снова встретились в пещере и попытались совершить определенные заклинания и чары с сердцем ребенка и с освященной облаткой, добытой через ризничего, который был новым христианином. Эти заклинания и действия они совершали с той целью, чтобы инквизиторы порока ереси и все прочие христиане впали в бешенство и в бешенстве умерли (rabiendo) и чтобы закон Иисуса Христа, нашего Искупителя, был полностью уничтожен и заменен законом Моисеевым.
Когда они увидели, что эти действия не удались и не дали результата, на который они надеялись, они вновь собрались в другом месте и, обсудив все, чего они желали достигнуть, с общего согласия послали одного из них с сердцем упомянутого ребенка и освященной облаткой в альхама в Саморе, которую считали главной альхама в Кастилии, чтобы тамошние евреи, известные своей мудростью, совершили с этим сердцем и этой облаткой указанный обряд и колдовство, от которого христиане впадут в безумие и умрут, и таким образом совершится то, чего они так страстно желали.
Для более полного установления преступления и доказательства правды вышеупомянутые инквизиторы арестовали указанных преступников, новых христиан и евреев, и свели арестованных лицом к лицу, чтобы добиться единообразия в их признаниях, и эти признания состояли в том, что здесь изложено. В дополнение к этому прочие меры были предприняты, чтобы узнать о месте совершения преступлений и о месте, где закопали тело ребенка, и там они обнаружили признаки и доказательства истинности всего[364]. Обвиняемые, некоторые уже будучи покойными, были осуждены, приговорены и переданы мирскому суду; все записанное нами соответствует записям судебного дела, на которые мы ссылаемся.
Указанное свидетельство, написанное на трех листах с нашими примечаниями, мы, вышеупомянутые секретари, передаем по просьбе генерального прокуратора деревни Ла-Гардиа, по приказу достославнейших сеньоров совета инквизиции его величества в городе Мадриде, в епархию города Толедо, 19-го дня сентября месяца, года от рождества Господа нашего Иисуса Христа 1569-го.
АЛОНСО ДЕ ДОРИГА = Nec auro frangenda fides[365].
МАТЕО ВАСКЕС = In cujus fide foedera consistuut[366].
ПЕДРО ДЕ ТАПИА».
Это «Свидетельство» не дает нам имен преступников – предположительно для того, чтобы священное место, в котором были выставлены таблички, не было осквернено. Если сравнить его с рассказом Морено, становятся очевидны расхождения в этих двух историях; если же принимать во внимание нелепости, допущенные Морено, нет ничего удивительного в том, что многие приходили к выводу, что все это дело было сфабриковано, чтобы способствовать кампании против евреев, к которой Торквемада прилагал огромные усилия.
Однако записи о суде над Юсе Франко, обнаруженные Фиделем Фитой, представляют это дело в совершенно ином свете. Нам известно, что Торквемада в полной мере воспользовался делом святого дитяти, чтобы добиться высылки евреев из Испании, однако идею, будто он просто придумал эту историю для достижения этой цели, следует считать совершенно несостоятельной по причине доказательств, которые мы теперь рассмотрим.
Из записей о суде над Юсе Франко мы можем не только в значительной степени восстановить ход событий, но и описать исчерпывающий пример того, как инквизиция применяла законы. Даже если бы мы перерыли все архивы святой палаты в поисках типичного судебного дела, в котором были бы представлены все характерные для этого страшного суда особенности, мы не нашли бы лучшего примера.
20
Арест Юсе Франко
В мае или июне 1490 года (время года определено приблизительно по последующим событиям) крещеный еврей из Лас-Месурас по имени Бенито Гарсиа поселился на постоялом дворе в северном селении Асторга. Это был пожилой мужчина примерно 60 лет, чесальщик шерсти, который довольно много путешествовал, занимаясь своим ремеслом. В общей зале таверны, где он сидел за столом, находились несколько мужчин из Асторги; эти люди то ли решили спьяну развлечься, то ли были ворами, и поэтому переворошили содержимое его заплечного мешка и обнаружили в нем какие-то травы и облатку для причастия, которая, как они сразу решили, была освященной (а для мирянина было величайшим святотатством даже прикоснуться к ней). Когда они объявили об этой находке, последовало всеобщее волнение, и с криком «Святотатство!» эти то ли воры, то ли пьяницы набросились на еврея. Они избили его, накинули ему на шею веревку, выволокли из таверны и потащили к судье Асторги, доктору Педро де Вильяде. Его преподобие исполнял в Асторге обязанности агента святой палаты. Он имел большой опыт
