Но ему не давали опомниться. Он пропустил очередной удар. Меч из неведомой породы дерева, словно осколок стекла, располосовал левое бедро. От жгучей боли нога потеряла опору. Сквозь льющийся со лба пот гвардеец увидел нависшего над ним одноглазого серегала. Тоблакай победно ухмылялся.
Вдруг по виску бога ударила дубина – с такой силой, что голова великана стукнулась о плечо. Улыбка врага застыла. Второй удар пришелся по затылку. Дубина разлетелась в щепки. Тоблакай согнулся и получил пинок коленом в пах, затем по спине ударили сцепленные руки, заставив его согнуться еще больше, наконец колено въехало ему в лицо.
Поклявшийся успел откатиться в сторону, прежде чем на него рухнула туша, сделал несколько кувырков и, вскочив, развернулся на месте. Помня свою клятву, он превозмог боль в бедре, выпрямился и вновь повернулся к врагам.
Похоже, с ними вступил в драку один из их сородичей – смертный тартенал обхватил огромными ручищами одного из богов сзади, не давая ему пошевелиться, и крепко сжал. Трое остальных отшатнулись. Вся сцена как будто застыла перед глазами Поклявшегося.
Два удара сердца, еще один.
К Стальным Прутьям вернулась ясность зрения, а к измученным мышцам – немного энергии. Боль отступила.
Смертный тартенал был на пороге гибели. Тройка богов очнулась от ступора и двинулась вперед.
Стальные Прутья бросился им наперерез.
Шансов выжить стало чуть больше.
Два скорченных тела на мостовой. Их обступили, все еще пиная и ломая кости, тисте эдур. Один из них прыгнул на голову лежащего, разметав по улице мозги жертвы.
Лицо Бугга сначала исказила безмерная печаль, потом ярость.
Он взревел.
Эдур повернули головы.
Сила, которая, не давая о себе знать, так долго пряталась в слуге, вырвалась на волю.
Все четырнадцать тисте эдур хотели зажать уши руками, но не успели. Тринадцать сложились вовнутрь, как под огромным давлением, превратившись в бесформенные комки мяса, в разные стороны хлестнули струи крови и нечистот, полопались черепа.
Мгновением позже остатки тел взорвались, и кровавые куски разлетелись по стене склада и мостовой.
Четырнадцатый тисте эдур, тот, что раздавил голову несчастного, повис в воздухе. Он извивался, страшно выпучив глаза и опорожнив себе на ноги кишечник и мочевой пузырь.
Бугг медленно подошел и остановился прямо перед Терадасом Буном, одним из хиротов. Заглянул в раздувшееся лицо и обезумевшие глаза.
– А тебя я отправляю домой… не к тебе – к себе.
Слуга сделал жест, и тисте эдур исчез. Попав в Путь Бугга, скатываясь все ниже и ниже. В бездонную темноту, где еще раз раскрылся портал, пропуская Терадаса Буна в объятия черной ледяной воды.
Там его сковало чудовищное, непереносимое давление. Давление смерти.
Бугг немного успокоился. Он знал – его рев услышали даже на другом краю света. На звук повернулись головы. Сердца бессмертных забились чаще.
– А-а, все равно, – пробормотал он.
Слуга опустился на колени перед бездыханными телами.
Заключил одно из них в объятия.
Поднял его и пошел прочь.
Вечный дом. Какое помпезное название – не менее надменное, чем вера летерийцев в свое особое предназначение, свои исключительные права на все на свете – на свободу присваивать что захочется. Бесстыдство, наглость и спесь достигли таких масштабов, словно за спиной у них наготове стояли тысячи послушных богов с дарами для избранных.
Трулл Сэнгар мог только гадать об источнике такой самоуверенности. Откуда в этом народе столько чванства? Может быть, все дело в жажде власти? Она, как ядовитое испарение, проникала в поры всех летерийских мужчин, женщин и детей. Отрава, искажающая картину прошлого ради сиюминутной выгоды и неизменно рисующая будущее в розовых тонах. Она побуждала умных людей напрочь забывать неприглядные уроки былых ошибок и промахов, чудовищные, жестокие провалы, обагрившие кровью руки предков. Яд, насаждающий глупые выспренние традиции и приносящий горе и страдания бесчисленным жертвам.
Власть – другой причины нет. Мы тоже рвемся к ней. Сестры, смилуйтесь над нашим племенем.
Император тисте эдур остановился перед главным входом в Вечный дом. Сверкающая монетами рука сжимала покрытый крапинами меч. Засохшая кровь разрисовала спину Рулада на манер географической карты, словно возвещая передел мира. Отросшие волосы свисали слипшимися от грязи жирными прядями.
Трулл стоял прямо за спиной брата и не видел выражения его глаз. Но он хорошо понимал, что, загляни он в них сейчас, увидел бы все тот же страшный рок, не ведающий препятствий поток яда, вызванное предательством исступление ума.
Это состояние можно было легко изменить. Простого слова неприметного раба с грустными глазами, пожатия руки хватило бы, чтобы поднять Руладу настроение и вернуть ясность мысли. Даже такой мелочи…
Рулад повернулся к спутникам.
– Двери не заперты.
– Ко встрече с нами приготовились, государь, – сказал Ханнан Мосаг. – Я чувствую, внутри что-то есть…
– Что ты хочешь от нас, колдун-король?
– Позвольте мне и моим к’риснан войти первыми, осмотреться. В коридор…
Рулад прищурился, затем махнул рукой, приглашая колдуна пройти вперед.
– Фир, Трулл, Бинадас, – позвал император. – Пойдете с нами. Не отставать.
Группа с Ханнаном Мосагом во главе и сопровождением из к’риснан и рабов с двумя мешками, за которой следовал Рулад с братьями, подошла к воротам Вечного дома.
Со своего поста у входа в тронную залу Брис Беддикт зафиксировал какое-то шевеление в глубине коридора по эту сторону от неподвижного седы. Поборник схватился за меч, но опустил руку, увидев появившегося из тени Турудала Бризада. Он шел с выражением непринужденности и абсолютного покоя на лице.
– Вот уж не думал, что увижу вас еще раз, первый консорт, – тихо сказал Брис.
Приветливый взгляд Турудала скользнул по телохранителю короля и остановился на тронной зале.
– Кто там, поборник?
– Король с наложницей, первым евнухом и канцлером. Да еще шестеро моих стражников.
Турудал кивнул.
– Ждать осталось недолго. Тисте эдур недалеко от меня отстали.
– Как дела в городе?
– Там шли бои, Брис Беддикт. Верными солдатами устланы все улицы. Морох Неват – один из них.
– А Герун Эберикт? С ним что?
Турудал склонил голову набок и нахмурился.
– Он преследует… женщину.
Брис посмотрел на собеседника в упор.
– Кто вы на самом деле, Турудал Бризад?
Тот не отвел глаза.
