Осборн и тащу в ванную.
Беру ее в душевой, с каждым разом ощущая только большую потребность владеть, словно не занимался сексом несколько лет. Видимо, так и есть. Все, что было до этого момента меркнет с живыми и неповторимыми эмоциями, которые дарит податливое тело Ливии.
Она еле выходит из душа и, чуть задыхаясь, бормочет:
— Ты хочешь, чтобы я умерла от передоза?
Громко смеюсь, вытирая ее полотенцем.
— Неплохая смерть. Я бы умер, — целую раскрасневшиеся губы Осборн, и мы возвращаемся в комнату.
Она тихо лежит рядом, водя пальцами по татуировке на ирландском.
— Мы с тобой поменялись местами, — с любопытством смотрю в блестящие глаза. — Сегодня моя очередь забирать боль.
Заинтриговано изгибаю бровь, резко переворачиваюсь и нависаю сверху, устраиваясь между её ног, и вожу нежно по внутренней стороне.
— Да? Какая смелая малышка… Ты уверена, что хочешь познакомиться с моими демонами? — зловеще шепчу, разводя сильнее ее колени.
— Я их не боюсь. Мы давно подружились, еще при первой встречи, — она проводит пальчиками по груди и шепчет: — Я заберу твою боль, Габриэль.
Я снова неистово терзаю тело Ливии, потому что ее взгляды и движения сводят с ума. Но больше всего сводит с ума мысль, что я единственный, кому она принадлежит, разогревая кровь до критической отметки. Я прекрасно знаю и чувствую, что никто не касался этой кожи, кроме меня, никто не слышал ее сладких стонов, кроме меня, никто не видел страсти в ее шоколадных глазах, кроме меня. Грубо врываюсь, оставляя отметины на груди, животе и шее, как доказательства того, что она только моя. Сегодня мы летим до Луны и обратно, выше неба и выше звезд в НАШ мир.
Я прижимаюсь слева к ее груди, слушая размеренный стук сердца, и рассказываю то, чем никогда ни с кем не делился. Говорю без остановок, погружаясь в детские воспоминания, чтобы навсегда освободиться от прошлого и оков отца. Все жуткие моменты с ним и Арин — ничего не утаиваю, оголяя перед Ливией свою душу, открывая дверь и впуская в комнату с тем существом. Она обнимает и нежно гладит по волосам, давая волю выговориться и выплеснуть весь негатив, скопленный почти за двадцать семь лет.
Освобождаю демонов и призраков прошлого, выпуская их на волю. Прижимаюсь губами к сердцу Ливии и шепчу, что буду жить там всегда.
— Смотри, Габриэль, — она показывает глазами на окно. — Снег идет.
Поворачиваю немного голову и улыбаюсь: за стеклами кружатся снежинки.
— Кажется, сегодня я снова полюблю первый снег, — на губах Ливии мелькает тень улыбки.
Мы не спали всю ночь и встретили рассвет. Провели почти целый день, не вылезая из постели. Отключили телефоны, выпили кофе, занимаясь утренним сексом на кухне, и перемещались только из кровати в душ или за подпиткой энергии в виде еды.
— Я утром улетаю, — говорит сонно Ливия, лежа в моих объятиях. Она почти засыпает, в то время как я вовсе не хочу спать.
— Я проведу тебя, — ласкаю ее плечо и целую влажные волосы.
— Не надо, — она приподнимается и смотрит пристально в глаза, словно ищет нужный ответ в ворохе лжи. — С тобой все будет в порядке? Я могу остаться…
— Все будет хорошо, спасибо, — успокаивающе обнимаю ее и прижимаю к себе. — Тебе же надо работать над частями тела? Твои я сохраню в личном архиве.
— Точно? — она не обращает на шутку внимания и вновь серьезно смотрит в лицо.
— Да, — не отвожу взгляда и касаюсь пальцами ее подбородка, оставляя на губах легкий поцелуй.
— Ты обещал, — шепчет взволновано Ливия. — Ты пообещал, Габриэль.
— Лив, — смотрю на нее с недоумением. — Ты чего?
— Ничего, — она заправляет пряди светлых волос за ухо и касается нежно моего лица. — Я… — нерешительно останавливается, кусая губы, и прижимается ко мне. — Ничего.
— Спи, — целую ее и прикрываю глаза, водя пальцами по руке Ливии.
Сегодня я могу любить тебя как никогда сильно, но завтра… Я не знаю, что будет завтра, ведь я обманываю даже тебя, ангел.
Эпилог. Последний снег
Отпускаю пальцы Ливии и повторяю, чтобы она не волновалась. Осборн открывает дверь и растерянно оглядывается, находя мои глаза.
— Я позвоню, — быстро бормочет она, собираясь выйти, но я притягиваю ее за затылок и сжимаю в объятиях, исступленно целуя, почти задыхаясь от нехватки кислорода.
— Пока, — мой жаркий шепот остается на ее припухших губах.
— Пока, — она дарит нежную улыбку, гладит скулу и уходит.
Закрываю дверь и нервно сглатываю. Я проснулся рано, почти не смыкал глаз ночью. Курил и смотрел на спящую Ливию, запоминая каждую мелочь. Я чувствую себя опустошенным, будто она забрала моих демонов с собой. Это освобождение от прошлого, только внутри звенит страх. Страх, когда я смотрю на свое отражение и не понимаю, кто я.
Всю жизнь я видел в зеркале незнакомца. Общался, смеялся, развлекался на всю катушку; испробовал множество видов алкоголя, наркотиков; объездил полмира, выступал на огромных стадионах, получая овации, похвалу и восторженные крики поклонников; имел бабки, славу и девушек. Такую жизнь я желал прожить? Нет, я только превосходно исполнял отведенную мне роль. В душе я всегда знал, что просто фальшивый актер в абсолютно чужой для меня истории. Она обновляется каждый день, появляются новые страницы, но ничего не меняется, ведь это не моя история.
Теперь я полностью свободен, в моих руках книга с чистыми листами. Я могу записывать собственную историю. Видеть себя в зеркале. Я могу взять чернила, заполнить страницы и жить, как велит сердце, но я так устал… Устал быть тем, кем не являюсь вовсе.
Я отпустил демонов, разбил сотни масок и остался пустым. Во мне нет ни тьмы, ни света — ничего. Блуждающий мертвец на страницах чужой истории, бестелесный и бездушный. Скомканный, никому не нужный листок.
Все началось в этом доме, хранящего тайны прошлого годами, и закончится здесь. В комнате, где я слушал ирландские сказки, мамин голос и презрительные крики отца. В стенах, впитавших слезы, страх и боль. В стенах, где родился незнакомец, который навсегда их оставит.
Провожу ладонью по холодному полу, глядя на вихрь снежинок за окном. Пушистая метель танцует под грустные звуки фортепиано и скрипки. Они заполняют пустое пространство, проникают внутрь и разливаются теплым бальзамом вокруг.
— Я ухватился за шанс построить мой мир, получив билет в один конец — в другую жизнь на перепачканном бензином паруснике. Я мечтаю о жизни по ту сторону того, где Солнце встает на горизонте, и по ту сторону, где появляется прекрасная
