Он тотчас отступил назад, к Фрайтагу. У того при себе не было никакого оружия, кроме ножа. Он тотчас выхватил нож, однако ничего не увидел, не смог разглядеть сквозь спутанную поросль кустарника. Тогда Шрадер перешел туда, откуда было видно озеро, отступив в сторону всего на несколько шагов. Озеро было небольшим, и русские в считаные минуты вышли к их следам. До него доносились их голоса, ведь сейчас их разделяли лишь двести–триста метров. Значит, вот он, конец, подумал он. С другой стороны, русских было только трое. Шрадер моментально собрался, хотя обзор ему по–прежнему закрывали кусты. Времени у него было в обрез, ведь они на лыжах. Может, стоит рискнуть, выпустить по ним очередь, прежде чем они подберутся к кустам? Увы, кусты были слишком редкие, и он опасался, что его заметят. Время поджимало, но все так же он оставался на месте. Если ему повезет, то он сможет разом уложить всех троих. Неожиданно ему стало страшно: что будет, если его автомат даст осечку? Но он отогнал от себя этот страх.
Шрадер выждал несколько секунд, чтобы они подошли ближе. Прямо у него на глазах они остановились и быстро перебросились парой фраз. Расстояние для выстрела было вполне подходящим, но Шрадер опасался, что не сумеет уложить сразу троих. Два красноармейца скинули лыжи и легли в снег, нацелив автоматы на лес, как раз на то самое место, где находился Шрадер. Третий заскользил на лыжах дальше, держась в стороне от лыжни, ведущей в лес. Вот же дьяволы, в бессильной ярости подумал Шрадер. Третий красноармеец, прежде чем скрыться в чаще леса, оглянулся. Шрадер тут же выстрелил в него, и тот упал. Остальные русские солдаты в следующее мгновение открыли ответный огонь. На снег с хрустом полетели отсекаемые пулями ветки. За одиночными выстрелами последовали автоматные очереди. Шрадер крепко прижался к заснеженной земле, ожидая в любую секунду смерти от вражеских пуль. Он услышал над головой их звонкое посвистывание. Прошло примерно тридцать секунд. Шрадер слегка приподнял голову. Один красноармеец продолжал стрелять, а второй бегом бросился вперед. В руке у него была граната. Дождавшись, когда расстояние между ними сократится до пятнадцати метров, Шрадер выстрелил и попал в него. Затем снова уткнулся лицом в снег. Граната так и не разорвалась.
Так вот как встречаешь свой смертный час, подумал Шрадер. Другой красноармеец по–прежнему лежал в снегу и немного приподнял голову. Шрадер бросился к нему и снова открыл огонь. Остановившись, он выстрелил, затем снова метнулся вперед. Он бежал до тех пор, пока не приблизился к русскому до расстояния примерно двух метров, после чего снова выстрелил в тело, вокруг которого уже растекалась лужа крови. Не останавливаясь, Шрадер развернулся и побежал обратно, увязая в снегу. Увидев все еще не разорвавшуюся гранату, он резко кинулся в сторону. Он не мог оторвать глаз от маслянисто–черного смертоносного цилиндра. Шрадер стиснул зубы, медленно приблизился к убитому, наклонился и дважды выстрелил в него. Продолжая, как завороженный, смотреть на гранату, он подумал, что она может ему пригодиться, однако не смог заставить себя поднять ее и медленно попятился назад.
Чувствуя, что в нем закипает истерика, Шрадер огляделся по сторонам. В его крови клокотал адреналин. Он запаниковал, опасаясь, что не успеет заметить первого красноармейца, но затем все–таки увидел его. Тот лежал у края кустов, где его настигла пуля. Шрадер бросил взгляд на диск своего автомата, побежал, затем перешел на шаг и не сводил глаз с неподвижного тела в белом маскировочном халате до тех пор, пока не подошел к нему вплотную.
На мгновение Шрадер подумал, что русский солдат может быть, жив, и поэтому для верности выпустил несколько пуль ему в затылок.
Когда он вернулся к Фрайтагу, по ним со всех сторон ударили автоматные очереди. Это вызвало у него нешуточную тревогу, но не слишком поколебало его решительность.
Глаза Фрайтага были словно присыпаны пеплом, однако сквозь эту мутноватую болезненную пелену все еще прорывался полный мольбы взгляд. У Шрадера был еще один русский автомат с полным комплектом боеприпасов и несколько ручных гранат. Он положил его на колени Фрайтагу, а рядом — две гранаты.
— Их было только трое, — сообщил он. — Я их всех уложил.
— Кто сейчас стреляет? — спросил Фрайтаг.
— Черт его знает, — ответил Шрадер.
Он отошел от раненого, чтобы попытаться понять, что происходит. Затем бросился бегом к самому дальнему неподвижному телу и забрал у мертвеца патроны и гранаты. Кинул взгляд на другого мертвеца, возле которого на снегу все так же лежала граната. Шрадер никак не мог заставить себя сходить и подобрать ее. Внутренний голос подсказывал ему, что он поступает глупо, но Шрадеру было наплевать на это. Боеприпасов у них теперь хватает, так что они смогут дать врагу достойный отпор. Они постараются подороже продать свои жизни.
Фрайтаг сжимал в руках русский автомат, уставившись на него бессмысленным взглядом. Он сидел в снегу, прислонившись спиной к кусту Выглядел он чуть лучше, чем пять минут назад, выражение отчаяния исчезло с его лица. Наверное, потому что скоро все будет кончено. Он ждал, когда Шрадер что–нибудь скажет ему, но тот был погружен в собственные мысли и хранил молчание.
— Они придут за нами? — наконец не выдержал Фрайтаг.
— Не знаю. Во всяком случае, не сейчас.
Шрадер думал о том, стоит ли углубиться в лес. Но есть ли в этом смысл? Им ведь никак не удастся замести следы. В его голове мелькнула забавная картина — он заметает метлой из веток свои следы на снегу. Нет, это все ерунда, ничего не выйдет. Почувствовав усталость, он опустился на снег рядом с Фрайтагом, не сводя настороженного взгляда со стены леса.
Его первой мыслью стала мысль о том, что где–то рядом находятся русские. Это они открыли огонь, услышав его выстрелы, Стреляют вслепую, стараясь обеспечить себе безопасный подход. Чтобы убедиться в своих подозрениях, Шрадер даже вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит там, вблизи озера. Стрельба не прекращалась, и через пару минут до него дошло, что все обстоит не совсем так, как он предполагает. Теперь он даже боялся подумать об этом, но продолжал прислушиваться, и вскоре истинная причина происходящего стала ему ясна. Стреляют не в него, а в кого–то еще, и этот незнакомый кто–то ведет ответный огонь.
— Вставай, — сказал он Фрайтагу. — Это, должно быть, наши. Ты идти можешь? Похоже, что наши парни где–то рядом.
Судя по всему, Фрайтаг его понял. Он как будто приободрился. В его глазах вспыхнула искорка надежды. В нем как будто прибавилось сил, что было вызвано необходимостью сделать последнее усилие после того, как он собрался спокойно дожидаться неминуемого конца. И все же он нашел в себе силы подняться и встал самостоятельно, даже быстрее, чем предполагал Шрадер. В уголках его рта поблескивали капельки засохшей слюны.
Шрадер попытался придумать какой–нибудь план действий, но на ум ему не приходило ни одной мало–мальски подходящей мысли, кроме необходимости уходить с этого места. Можно было, конечно, подождать и посмотреть, что будет дальше. Он подумал о том, что нужно сдвинуться в сторону от линии огня, чтобы не попасть в эпицентр боя. Однако, почему–то поверив в то, что свои уже совсем близко, Шрадер чувствовал, что его как магнитом неумолимо тянет туда, откуда раздаются звуки перестрелки. Они с Фрайтагом двинулись в чащу леса, ломая кустарник и ветки невысоких деревьев. Он не мог идти быстро, поскольку иначе Фрайтаг отстал бы от него, и поэтому сразу сбавил шаг. Он понимал, что русские не занимают в лесу никаких позиций и действуют без какого–то определенного плана. Во всяком случае, никаких свидетельств этого он не обнаружил. Что же тогда происходит? Это может быть лыжный дозор или разведгруппа, наткнувшаяся на отряд немецких солдат. Впрочем, это были лишь предположения. Мысль о том, что скоро он, возможно, увидит своих, заставила его зашагать быстрее. Фрайтаг все так же отставал, и Шрадеру несколько раз приходилось возвращаться и подбадривать товарища, устало оглядываться по сторонам в поисках снайперов, которые могли затаиться в лесу. Фрайтаг бросил автомат, не в силах тащить его.
