материалов для переправы. Поздно ночью вернулся я в Торговую. 3-го прибыли из Ростова мои лошади, я выслал их немедленно в штаб 1-й конной дивизии.
Главнокомандующий получил донесение о блестящем успехе генерала Улагая. Последний, выдвинувшись со своим корпусом от Св. Креста, к северу от Маныча, в район село Ремонтное — станица Граббевская (в 120 верстах на восток от станицы Великокняжеской), наголову разбил конный корпус противника под начальством «товарища» Думенко, захватил более двадцати орудий, много пулеметов и пленных. 2-й Кубанский корпус генерала Улагая был сформирован в районе Св. Креста уже по завершении Кавказской операции и состоял из 2-й и 3-й Кубанских дивизий и 3-й Кубанской пластунской бригады{307}. Одна бригада 2-й Кубанской дивизии под начальством полковника Фостикова временно была выделена из 2-го конного корпуса и прикомандирована к 1-й конной дивизии генерала Шатилова. Об успехе генерала Улагая я немедленно послал телефонограмму начальникам моих частей, приказав сообщить о победе полкам.
Получил генерал Деникин телеграмму и от генерала Май-Маевского. Последний сообщал, что, вследствие изменившейся обстановки, решил пока не отходить. По предложению полковника Кусонского я, с согласия главнокомандующего, отправил командиру Добровольческого корпуса телеграмму, поддерживающую его в принятом решении: «Главнокомандующий и я приветствуем ваше мужественное решение».
Вечером я выехал в станицу Новоманычскую. Темнело. Полки длинной лентой вытягивались из станицы, двигаясь к месту переправы. В хвосте дивизии тянулись длинные вереницы повозок, нагруженных дощатыми щитами и сопровождаемые саперами. Наши передовые сотни, переправившись с вечера вброд, оттеснили неприятельские разъезды. В течение ночи дружной работой саперов и пластунов был наведен настил. Люди всю ночь работали в воде, раздевшись по пояс.
На рассвете началась переправа. Я застал 1-й конный корпус уже заканчивающим переправу. Мелководный, топкий, местами высохший, покрытый солью, выступившей на поверхность вязкой черной грязи, Маныч ярко блистал на солнце среди плоских, лишенных всякой растительности берегов. Далеко на север тянулась безбрежная, кое-где перерезанная солеными бачагами солончаковая степь. Там маячила наша лава, изредка стучали выстрелы. Длинной черной лентой тянулась от переправы наша конница, над колонной реяли разноцветные значки сотен. Сверкали медным блеском трубы полковых хоров. На южном берегу в ожидании переправы спешились кубанские, терские, астраханские полки. Вокруг дымящихся костров виднелись группы всадников в живописных формах.
К 8 часам главная масса конницы закончила переправу, а к полудню перешла на северный берег вся артиллерия, в том числе и тяжелая. Теснимый нашими передовыми частями противник медленно отходил на запад. Части генерала Шатилова, 1-я конная дивизия и бригада кубанцев полковника Фостикова{308}, наступали вдоль северного берега реки. Правее, заслонившись частью сил с севера, вдоль большого тракта, двигался 1-й конный корпус генерала Покровского. В моем резерве осталась отдельная Астраханская бригада (два астраханских и 1-й черкесский полки) генерала Зыкова.
Подойдя к Бараниковской переправе, генерал Шатилов бросил свои части в атаку и овладел окопами противника, захватив около полутора тысяч пленных. Бараниковская переправа была в наших руках. Горская дивизия начала переправу, я подчинил ее генералу Шатилову.
Наступали сумерки. Полки заночевали на местах. Стояла холодная майская ночь. Люди зябли и не могли заснуть. В лишенной всякой растительности степи нельзя было разжечь костров. Нельзя было напоить даже коней, негде было достать пресной воды. Я на несколько часов проехал в Новоманычскую перекусить и напиться чаю и с рассветом был уже вновь на северном берегу реки.
С первыми лучами солнца бой возобновился, противник делал отчаянные попытки задержать наше продвижение, однако, теснимый генералом Покровским, после полудня начал отход к станице Великокняжеской. 1-й конный корпус занял хутора братьев Михайликовых и Пишванова. Хутора эти, зимовники донских коннозаводчиков, когда-то дышавшие богатством, ныне представляли собой груду развалин: дома стояли с сорванными дверьми, выбитыми окнами, фруктовые сады с деревьями обломанными и обглоданными конями, амбары с растасканными соломенными и камышовыми крышами, заржавленными и поломанными земледельческими орудиями. Все являло собой картину полного разрушения, следы многократных боев. Огромное, разбросанное по всей степи количество трупов коней, рогатого и мелкого скота дополняло эту унылую картину. Многочисленные, частью пересохшие, соленые бачаги и вся солончаковая степь кругом были буквально усеяны падалью. Ее сладкий, противный запах положительно пропитывал воздух.
В 5 часов была назначена общая атака. Для обеспечения боевого порядка с севера к хуторам Безуглова были выдвинуты астраханцы генерала Зыкова. Выбрав удобный наблюдательный пункт — огромную скирду соломы, я в бинокль стал наблюдать за движением колонн. Дивизии строили резервный порядок. Артиллерийский огонь с обеих сторон усилился. В тылу противника в районе Великокняжеской реяли наши аэропланы. Далеко на левом фланге прогремело «Ура!». В бинокль были видны быстро несущиеся, вскоре исчезнувшие за складкой местности полки 1-й конной дивизии. Части генерала Покровского строили боевой порядок.
Неожиданно далеко вправо, почти в тылу, раздалось несколько орудийных выстрелов. Почти одновременно прискакал казак с донесением от Зыкова. Со стороны станции Ельмут в охват нашего правого фланга подходили большие конные массы противника (то был спешивший на выручку своим, двинутый усиленными переходами от станицы Ремонтной конный корпус «товарища» Думенко). В бинокль было видно, как развернулись и двинулись вперед астраханцы. Их батарея открыла огонь. Над полками были видны рвущиеся снаряды противника. Но вот среди астраханцев стало заметно какое-то волнение. Ряды их заколебались, заметались, и, мгновенно повернув назад, казаки бросились врассыпную. Беспорядочной толпой астраханцы неслись назад. Вскочив в автомобиль, я помчался к ближайшим частям генерала Покровского, успел остановить его корпус и повернуть частью сил против конницы врага. Славные кубанцы и терцы задержали противника. Однако новый успех генерала Шатилова, захватившего более 2000 пленных, орудия и пулеметы, развития не получил. Части заночевали на позициях.
Подход новых крупных сил противника значительно осложнял наше положение. Имея в тылу одну весьма неудобную переправу у села Бараниковского и владея на северном берегу Маныча весьма ограниченным плацдармом, мы, в случае успеха противника, могли оказаться в очень тяжелом положении.
Свежих резервов у меня не было. Астраханцы, потеряв раненым начальника дивизии генерала Зыкова и убитыми и ранеными всех командиров полков, потеряли всякую боеспособность. Расстроенные части рассеялись, казаки и черкесы отдельными группами и в одиночку текли в тыл. Я выслал мой конвой к переправам, приказав собирать беглецов и, отведя на южный берег, привести полки в порядок, беспощадно расстреливая ослушников и трусов. На замену астраханцам
