В лицо врезался кулак, сломав нос, меч вырвали из рук, с головы сдернули шлем.
Огромные ручищи оторвали Геруна от земли и жестко шмякнули спиной о стену. Раз, другой, третий… С каждым толчком его голова билась о тесаный камень. Наконец, финадда швырнули о мостовую так, что он сломал себе правое плечо и ключицу. Сознание медленно поползло куда-то вбок… Когда оно мгновением позже вернулось, Герун в полутьме разглядел присевшего перед ним на корточках угрюмого великана.
Широченная ладонь закрыла пленнику рот.
Из аллеи послышался топот ног в мягкой обуви – дюжины или больше человек, звон оружия. Шаги стихли.
Герун остановил помутившийся взгляд на лице незнакомца. Полукровка – наполовину тартенал, наполовину нерек.
Верзила подобрался поближе.
– Это за то, что ты с ней сделал, – сказал он хриплым шепотом. – Но мы еще не закончили…
С закрытым рукой ртом Герун ничего не мог ответить или спросить. А вопросов было много.
Полукровка был явно не расположен к разговорам.
Плохой знак, решил про себя Герун.
Тегол шел за охранником к складу, отставая на три шага, когда его заставил насторожиться звук шаркающих шагов. Он глянул направо и увидел выходящую из аллеи женщину эдур. Из ее груди торчала рукоять ножа, из раны лилась кровь.
С немым смятением в глазах она увидела Тегола, протянула навстречу окровавленную руку и повалилась на левый бок. Скользнув по мостовой, тело замерло.
– Эй, послушай! – свистящим шепотом позвал Тегол. – Она ранена.
От стены склада послышался голос:
– Нельзя!
Тегол подошел к женщине и, подняв голову, заметил бегущих по аллее воинов тисте эдур. В него полетело копье…
…путь которому преградил бросившийся наперерез телохранитель. Копье пронзило его ниже сердца, сломав ребра и застряв глубоко в груди. С тихим стоном парень распластался на мостовой. Изо рта и носа хлынула кровь.
Тегол застыл на месте.
Эдур настороженно подошли и взяли его и мертвую женщину в кольцо. Один из них толкнул тело охранника ногой.
– Это ты убил ее, – сказал эдур на торговом наречии.
Тегол покачал головой.
– Нет. Она уже была ранена, когда прибежала сюда. Я хотел ей помочь. Какая досада…
Воин презрительно улыбнулся и бросил стоящему рядом:
– Мидик, проверь, есть ли у летерийца оружие.
Эдур по имени Мидик подошел к Теголу, обхлопал его бока и фыркнул.
– На нем одни лохмотья, Терадас. Под ними ничего не спрячешь.
В разговор вмешался третий:
– Он убил Майен. Надо отвести его к нашим…
– Нет! – рыкнул Терадас. Он вложил меч в ножны и, оттолкнув Мидика, подступил к Теголу. – Гляди-ка! Как нагло смотрит…
– Вы плохо разбираетесь в летерийской физиогномике, – с грустью заметил Тегол.
– Значит, тебе не повезло.
– Да, – согласился Тегол, – я полагаю…
Терадас ударил его кулаком в перчатке.
Голова Тегола откинулась назад, нос громко хрустнул. Он наклонился, схватившись за лицо обеими руками, и получил удар ногой в голень, который сломал обе кости сразу. Тегол упал. В грудь, ломая ребра, ударил каблук.
Тело, помимо сознания Тегола, пыталось свернуться калачиком под градом ударов. Носком ему попали прямо в левую скулу; от удара она провалилась, выдавив глаз. Мозг ожгло белым пламенем, и тут же спустилась тьма.
Очередной удар вывернул левое плечо.
Чей-то каблук раздробил левый локоть. Посыпались пинки в живот; Тегол попытался прижать колени к груди, но по его ногам уже топали, ломая их в разных местах. Что-то лопнуло внизу живота, и все его содержимое вытекло наружу.
Наконец, каблук ударил прямо в висок.
Халл Беддикт за пятьдесят шагов разглядел, что группа тисте эдур кого-то избивает ногами. Почувствовав внезапную слабость в желудке, он ускорил шаг. Здесь тоже лежали тела. Солдат в форме дворцовой стражи с торчащим из него копьем. И женщина эдур.
Что, ради Странника, тут произошло?
Он хотел броситься вперед, однако перед ним возникла чья-то фигура.
Нерек. Халл Беддикт почти сразу же узнал его. Один из слуг Бурука Бледного.
Удивляясь, откуда тот взялся, Халл Беддикт, нахмурившись, попытался проскочить мимо. Но нерек сделал шаг в сторону, опять загородив дорогу.
– В чем дело?
– Халл Беддикт, извини, тебе вынесен приговор.
– Какой еще приговор? Я должен…
– Ты решил перейти на сторону императора тисте эдур. Ты решил… предать.
– Да, я посчитал, что Летеру конец. Ну и что? Это проклятое королевство больше не сможет истреблять другие народы вроде нереков и тартеналов.
– Нам казалось, мы понимаем твое сердце, Халл Беддикт. Но оно сделалось черным. Твое сердце отравлено, ибо в нем нет прощения.
– Прощения? – Халл Беддикт попытался отодвинуть нерека в сторону. Они кого-то избивают. До смерти. Неужели…
Сзади под лопатки Халла снизу вверх вонзились два ножа.
Выгнув спину от неожиданности, воин посмотрел на нерека. Тот плакал. Что это? Почему?
Он рухнул на колени, чувствуя, как уходят силы и кружатся мысли; одолевавшие его многие годы эмоции и желания стали слабеть, уплывая в серый спокойный туман. Пелена поднималась все выше, мышцы сковал холод. Как это все…
Халл Беддикт ткнулся лицом в землю, уже не чувствуя удара о мостовую.
– Прошу вас. Остановитесь.
Тисте эдур обернулись на слова летерийца, появившегося из укрытия за углом пакгауза. Неприметный, хромой, с кнутом за веревочным поясом, человечек робко выступил вперед и произнес на торговом наречии:
– Он никогда никого не обижал. Не убивайте его, пожалуйста. Я видел, как все было.
– Что ты видел? – требовательно спросил Терадас.
– Женщина покончила с собой. Сами посмотрите на нож. – Калас, заламывая руки, не отводил глаз от кровоточащего недвижного тела. – Не надо его больше бить.
– Ты, верно, не слышал, – оскалив зубы, сказал Терадас. – Мы исполняем веление императора. Сегодня объявлен день страдания, дедуля. А теперь иди отсюда, не искушай судьбу.
Неожиданно Калас бросился вперед и обхватил туловище Тегола, стараясь прикрыть его собой.
Мидик Бун рассмеялся.
Удары посыпались с удвоенной силой, сторож быстро потерял сознание. Пять-шесть пинков отбросили его тело от Тегола. Теперь оба лежали бок о бок. Потеряв терпение, Терадас с силой топнул каблуком по черепу старика, раздавив его всмятку.
