Аристотель не имел представления о существовании сперматозоидов.
2. Совершенно неверно было его учение о «черве» (scolex). Гусеница не является, как он думал, преждевременно отложенным яйцом, но представляет собой образование, прошедшее уже эмбриональную стадию.
3. Он не понял истинной функции семенников, будучи введен в заблуждение некоторыми наблюдениями над кастрированными животными»[149].
Проиллюстрируем гениальность Аристотеля-эмбриолога на четырех примерах. Они касаются кур, живородящих акул, головоногих моллюсков и сарганов.
Случай с курами простейший, ибо достаточно легко (при условии, что кому-то пришла в голову такая идея) разбить и изучить яйца определенного возраста (свежеотложенные, одно-, двух- и трехдневные). Аристотель заметил первые признаки эмбриона уже через три дня (немного раньше у птиц меньшего размера, немного позже у более крупных птиц). Он видел бьющееся сердце, каплю крови, которую позднейшие ученые назвали punctum saliens (зачаточным сердцем). Возможно, именно это наблюдение, формирование сердца до других органов, подтвердило его мнение, что сердце – вместилище души или разума. Наблюдая за более «старыми» яйцами, он описал рост эмбриона, получение им пищи из желтка, изменение консистенции белка и т. д. Это было великолепное начало научной эмбриологии, которое оставалось непревзойденным до Гарвея и даже позже (если согласиться с мнением Льюиса, приведенным выше).
Аристотель знал, что большинство рыб откладывают потомство в форме икры, но одна группа, которую он называл «селахиями», производит потомство полностью оформленное, активное, живое. В одной группе сходство с млекопитающими идет еще дальше:
«У так называемых гладких акул яйца находятся посередине маток, так же как у собачьих; перейдя в оба раздела матки, они опускаются вниз, и возникают животные с пуповиной, идущей к матке, так что, когда яйца истрачиваются, они выглядят подобно зародышам четвероногих. Длинная пуповина как бы присоской крепится к нижней части матки, а также к центру эмбриона в том месте, где находится печень. Пища во вскрытом зародыше яичная, хотя яйца уже нет.
Хорион и оболочки особые вокруг каждого зародыша, как у четвероногих. Головы у молодых зародышей находятся вверху, у созревающих и развитых – внизу. Возникают как в левой стороне самцы, а в правой самки, так и на одной и той же стороне вместе самки и самцы. Вскрытые зародыши, так же как у четвероногих, имеют из внутренностей те, которые велики, подобно печени, и которые содержат кровь»[150].
Явление, описанное выше, было таким необычным, что его оставляли без внимания почти до Нового времени. П. Белон (1553) и Г. Ронделе (1554) знали о связи эмбриона и материнского яйцевода или матки, а Н. Стенсен (Стено) на сто лет позже (1673) осознал, что это нужно для питания эмбриона и является истинной функциональной плацентой. Однако, несмотря на это, открытие Аристотеля оставалось без внимания до 1839–1842 гг., когда его заново объяснил Й. Мюллер. Необходимо признать: есть что-то почти сверхъестественное в предвосхищении Аристотеля, не оснащенного ни справочной литературой, ни соответствующими инструментами. Сделанное им открытие подтвердил всего сто лет назад один из ведущих физиологов XIX в.
Размножение головоногих моллюсков (осьминогов, сепий и кальмаров) не слишком хорошо описано Аристотелем в «Истории животных» и «О возникновении животных»; местами он сам себе противоречит. Тем не менее он вкратце обрисовал процесс, известный как гектокотилизация (корректно его описали лишь в XIX в.). Приводить слова самого Аристотеля нецелесообразно, так как пришлось бы делать много оговорок. Даже лучшим анатомам XIX в. удавалось добраться до сути лишь после многочисленных отступлений. Достаточно сказать, что гектокотилус – название, данное одному из щупалец самцов большинства головоногих, предназначенному для оплодотворения яиц. У моллюсков-аргонавтов (так называемых «бумажных наутилусов») гектокотилус, получив спер-матофоры, отделяется от самца и прикрепляется к самке. Впервые загадку разгадал А. фон Кёлликер в 1842 г., но потребовалось еще много исследований, чтобы прояснить вопрос, а некоторые подробности остаются неясными до наших дней.
Описание саргана, данное Аристотелем, неясно; отчасти оно подходит к одному виду рыб, отчасти к другому. Та часть, которая относится к морской игле (Syngnatus acus), описывает с поразительной точностью оригинальный способ размножения этой очень маленькой рыбки, похожей на иглу. Согласно его утверждениям в разных местах: «Все прочие рыбы рождают и выводят яйца половым путем, та же, которую называют морской иглой, когда приходит время родить, разрывается, и таким путем выходят яйца. Рыба эта имеет какую-то щель под желудком и подчревием, как слепые змеи; после родов она опять срастается»[151].
Пока все нормально, но Аристотель не видел, что щель развивается под желудком самцов, что яйца помещает туда самка и что именно самец продолжает вынашивать мальков. Открытие Аристотеля было дополнено лишь в 1784 г. Дж. Уолкоттом и опубликовано полвека спустя У. Ярреллом. Более поздние исследования (в XX в.) показали, что сумка у самцов таких рыб, с эпителиальной прослойкой, капиллярами и лимфатическими сосудами, – полноценная плацента. Не следовало ожидать, что Аристотель все это откроет; для него подобное открытие было материально невозможно. Однако неудивительно, что он так близко подошел к разгадке тайны и – мы всегда должны на том настаивать – рассказал об этом разумно и спокойно, как всякий зоолог нашего времени.
Географическое распределение живых существ. Греки были путешественниками, беспокойными амфибиями (как называл их Страбон). Они плавали по Средиземному морю или водили караваны в чужие страны; они искали товары и знания. Они были умными, энергичными, наблюдательными. Должно быть, Аристотель не раз с удовольствием расспрашивал путешественников. Сам он путешествовал немного; тем не менее он видел самые разные пейзажи и климатические зоны. Представление о других климатических зонах давали ему путники, которых он встречал в Македонии, Троаде или в Афинах. Скорее всего, главным образом обогатил его познания Александр. Он наверняка приказал своим ученым спутникам добывать для Аристотеля все, что он попросит, и пересказывать ему все любопытные сведения. Вот откуда такая широта биологического кругозора Аристотеля и его острое осознание географического распространения растений и животных. Растения привязаны к родной земле, но животные могут перемещаться и перемещаются, если климат становится неподходящим или неблагоприятным для них. Вот самый ранний текст, связанный с одной из самых загадочных тем биологии, миграцией животных:
«Что же касается действий животных, то все они относятся к спариванию и порождению детей, к добыванию пищи, к передвижениям, вызванным холодом или жарой, а также переменами времен года. Ибо все животные имеют врожденное ощущение перемен тепла и холода, и, подобно тому как люди переходят зимой в дома, а если они имеют возможность переселяться на большие расстояния, то проводят лето в местах холодных, а зимуют в жарких, так же поступают и животные, способные менять среду обитания.
Одни из них находят
