мисс Тануджа; она поменяла свои очки с крыльями на другие, больше похожие на розоватые контактные линзы, отчего ее глаза, как у лабораторной крысы, посверкивали красным огнем. Она по-прежнему отчаянно нарушала правила западного гардероба – этакая школьница-сластена, надевшая платье своей старой тетушки. И на ней по-прежнему был остроконечный бюстгальтер, который превращал ее торчащие груди в шпили упавшей набок церкви. Казалось, что Христа на том же распятии между высоко поднятыми воинственными грудями мисс Тануджи подвергают новым мукам, или это было разочарование доктора Даруваллы в религии, которую он принял после того, как его укусил Рахул.
День юбилея миссии явно не был праздником для доктора. Он чувствовал смутное отвращение к столь душевному сборищу христиан в нехристианской стране; атмосфера религиозного соучастия была для него чем-то сродни клаустрофобии. Джулия нашла, что своей враждебностью к окружающим он чуть ли не бросает вызов обществу; он читал экзаменационные списки в вестибюле и забредал туда, где у подножия лестницы, на стене рядом с огнетушителем, была установлена статуя Христа с больным ребенком. Джулия знала, почему Фаррух слонялся там; он надеялся, что кто-то заговорит с ним и тогда он выскажет им все, что думает по поводу соседства Иисуса с прибором для тушения пожара.
– Я отвезу тебя домой, – предупредила его Джулия.
Затем она отметила, как он устал и как чувствует себя совершенно не в своей тарелке. Христианство обмануло его; Индия перестала быть его страной. Когда Джулия поцеловала его в щеку, она поняла, что он плакал.
– Пожалуйста, отвези меня домой, – сказал ей Фаррух.
26
Прощай, Бомбей!
Вот так
Дэнни Миллс умер после новогодней вечеринки в Нью-Йорке. Мартина Миллса и доктора Даруваллу уведомили об этом только во вторник, 2 января. Задержка объяснялась разницей во времени – Нью-Йорк отстает на десять с половиной часов от Бомбея, но реальной причиной было то, что Вера встречала Новый год не с Дэнни. Дэнни, которому было почти семьдесят пять лет, умер в одиночестве. Вера, которой было шестьдесят пять лет, лишь вечером наступившего нового года обнаружила тело Дэнни.
Вера вернулась в их отель, еще не полностью придя в себя после свидания с восходящей звездой рекламы светлого пива, – женщине ее возраста вряд ли приличествовали такие интрижки. Разумеется, она не усмотрела никакой иронии в том, что Дэнни умер с просьбой «НЕ БЕСПОКОИТЬ», оптимистически висящей на двери в номер. Медицинский эксперт пришел к выводу, что Дэнни захлебнулся собственными рвотными массами, которые (как и его кровь) почти на двадцать процентов состояли из алкоголя.
В своих двух телеграммах Вера не приводила никаких медицинских заключений; но ей удалось сообщить Мартину о пьянстве Дэнни в негативном тоне:
ТВОЙ ОТЕЦ УМЕР ОТ ПЬЯНСТВА В ОТЕЛЕ НЬЮ-ЙОРКА
В этих словах ощущалось ее презрение, не говоря уже о проблемах, которые ей подкинул покойный; Вера собиралась потратить почти весь вторник на покупки. Предполагалось, что их визит в Нью-Йорк из Калифорнии будет коротким, – ни Дэнни, ни Вера не собирались задерживаться в тамошней январской холодрыге.
Верина телеграмма Мартину продолжалась в том же духе:
БУДУЧИ КАТОЛИЧКОЙ, ХОТЯ ЕДВА ЛИ ОБРАЗЦОМ ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ, Я УВЕРЕНА, ДЭННИ ХОТЕЛ БЫ, ЧТОБЫ ТЫ ОРГАНИЗОВАЛ КАКУЮ-НИБУДЬ ПОДХОДЯЩУЮ СЛУЖБУ ИЛИ ЧТО-ТО В ЭТОМ РОДЕ
Слова «хотя едва ли образцом для подражания» были взяты Верой из рекламы увлажняющего крема в давнюю пору убогой юности ее сына.
В последнем абзаце была вся Вера, без примесей, – даже в скорби она уколола сына:
КОНЕЧНО, ПОЛНОСТЬЮ ПОЙМУ, ЕСЛИ ТВОЙ ОБЕТ БЕДНОСТИ СДЕЛАЕТ НЕВОЗМОЖНОЙ ПОМОЩЬ МНЕ В ЭТОМ ВОПРОСЕ / МАМА
Далее следовало только название отеля в Нью-Йорке. Несмотря на «обет бедности» Мартина, Вера не предлагала сама оплатить его прилет.
Телеграмма доктору Дарувалле также была абсолютно в Верином духе:
Я НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ СЕБЕ, ЧТОБЫ СМЕРТЬ ДЭННИ ИЗМЕНИЛА ВАШЕ РЕШЕНИЕ СОХРАНИТЬ В ТАЙНЕ ОТ МАРТИНА, ЧТО У НЕГО ЕСТЬ БЛИЗНЕЦ
Оказывается, это мое решение, подумал доктор Дарувалла.
ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ОГОРЧАЙТЕ БЕДНОГО МАРТИНА ПРОЧИМИ ПЛОХИМИ НОВОСТЯМИ
Как будто, кроме «бедного Мартина», никто больше не огорчается! – подумал Фаррух.
ПОСКОЛЬКУ МАРТИН ВЫБРАЛ ПУТЬ БЕДНОСТИ, А ДЭННИ ОСТАВИЛ МЕНЯ C ОЧЕНЬ СКРОМНЫМИ СРЕДСТВАМИ, НАДЕЮСЬ НА ВАШУ ПОМОЩЬ В ПОКУПКЕ МАРТИНУ АВИАБИЛЕТА / ДЭННИ, КОНЕЧНО, ХОТЕЛ БЫ, ЧТОБЫ СЫН БЫЛ ЗДЕСЬ / ВЕРА
Единственная хорошая новость, о которой еще не знал доктор Дарувалла, заключалась в том, что Дэнни Миллс оставил Веру с еще меньшими средствами, чем она предполагала. Дэнни завещал то немногое, что у него было, католической церкви, поскольку знал, как Мартин распорядился бы этими деньгами, получив их. В конце концов, даже Вера не стала бы судиться за такую мизерную сумму.
В Бомбее наступивший после юбилея день был полон новостей. На известие о смерти Дэнни, включая Верины уловки, наложилось сообщение мистера Даса о том, что Мадху покинула «Большой Голубой Нил» вместе со своим мужем; как Мартин Миллс, так и доктор Дарувалла почти не сомневались, что мужем Мадху стал мистер Гарг. Фаррух был настолько уверен в этом, что его короткая телеграмма инспектору манежа была утверждением, а не вопросом.
ВЫ СКАЗАЛИ, ЧТО ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЖЕНИЛСЯ НА МАДХУ, ИМЕЛ ШРАМ / ПОЛАГАЮ, ОТ КИСЛОТЫ
И доктор, и миссионер были возмущены тем, что мистер и миссис Дас фактически продали Мадху такому человеку, как Гарг, но Мартин убедил Фарруха не предпринимать никаких действий в отношении инспектора манежа. Чтобы не отбить у «Большого Голубого Нила» охоту поддерживать колченогого мальчика, доктор Дарувалла закончил свою телеграмму мистеру Дасу в Джунагадх с надлежащим тактом:
ВЕРЮ, ЧТО МАЛЬЧИКУ ГАНЕШУ БУДЕТ ОКАЗАНО НАДЛЕЖАЩЕЕ ВНИМАНИЕ
Он не «верил»; он надеялся.
Надежд на благополучие Мадху у доктора Даруваллы стало еще меньше, когда Ранджит передал ему сообщение мистера Субхаша, что «хорошие» результаты теста на ВИЧ принадлежат другой пациентке с тем же именем. Фарруха привел в ярость рассказ Ранджита о том, как этот престарелый секретарь мистер Субхаш нагло отрицал свою вину, но даже извинение доктора Таты не умаляло того факта, что Мадху ВИЧ-инфицирована. У нее еще не было СПИДа – она просто была вирусоносителем.
– Как вы можете даже думать о «просто»? – воскликнул Мартин Миллс, который, казалось, был более потрясен медицинским приговором Мадху, чем известием о смерти Дэнни; в конце концов, Дэнни умирал уже не год и не два.
Был еще только полдень, и Мартину пришлось прервать телефонный разговор, чтобы дать урок в классе. Фаррух согласился информировать миссионера о
