Книга Словарь Ламприера - Лоуренс Норфолк

Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 223

«Твой отец…» В последний раз в мозгу Ламприера прозвучал знакомый голос. Бреши, в которые врывались древние призраки, надежно замурованы. Стены снова целы, он укрыт за ними в безопасности. Внезапно пакетбот покачнулся, развернулся и снова нацелился носом на оставшееся позади побережье. Ламприер тоже покачнулся, не удержав равновесия, и услышал плеск воды о борт судна, снова ложащегося на верный курс. Ветер был встречный, но пакетбот продолжал упорно стремиться вперед, повернув на правый галс. Джульетта выронила книгу от толчка и наклонилась, чтобы поднять ее. То, что Джульетта была здесь, рядом с ним, оставалось для Ламприера чудом. Когда он ожидал на пристани, он пытался вообразить себе ее появление, но ничего не мог придумать. Она возникла словно ниоткуда, и единственное, что привело ее к нему, — вмешательство Септимуса. Почему он так поступил? Ламприер припомнил свою последнюю встречу с Септимусом. Это было в его комнате, Септимус смущался и бормотал что-то невнятное, пока Ламприер собирал воедино последние обломки мозаики. Поглощенный разворачивающимися перед ним откровениями, он почти не обращал внимания на Септимуса. Случайное знакомство, бестолковые беседы, своего рода дружба… Но дружба ли? Разве дружба бывает такой? Сперва этот друг подхватывает бесчувственное тело Ламприера, оседающее на пол, и передает его в руки его врагов, на которых он все это время работал. И, само собой, он придумал бы для себя простое оправдание. Какое ему дело до дружбы? Капитан Рэдли крепко держал штурвал, «Виньета» продолжала свой путь. Джульетта подобрала словарь и снова стала перелистывать страницы. Ламприер смотрел на нее, и перед его мысленным взором проносилась долгая череда дней, проведенных в Лондоне. Джульетта вернулась, но ведь этого могло бы и не случиться. В ту ночь открывались и другие возможные пути, сотни маршрутов и троп, разбегающихся прочь друг от друга. И все же они встретились, и Ламприер послал безмолвную благодарность Септимусу. Джульетта была рядом с ним, она снова открыла последнюю чистую страницу, опять задавая тот же безмолвный вопрос: почему оставлено место для заключительной статьи? Ламприер уже знал, что вспомнит ответ на этот вопрос. Когда Ламприер открыл рот, чтобы ответить, капитан Рэдли снова что-то прокричал матросу, взобравшемуся на мачту.

— … — ответил Ламприер в тот самый момент, когда траверз повернулся, заглушив последние слова, — … это было одно из имен Юноны, которое она носила тогда, когда возглавляла брачные церемонии.

«Виньета» делает поворот, и Септимус видит, как она снова меняет галс. С высоты его полета Джульетта и Ламприер — лишь случайные путники в лодке, ловящей ветер в паруса; кильватерный след змеится на поверхности океана: норд-норд-ост, зюйд-зюйд-вест, нелегкий путь домой. Неофит стал избранником. Скользящие дуги его круженья повторяют очертания острых углов зигзагообразного курса пакетбота, а гребни этих двух волн пересекаются и стремятся к вертикали, вершина которого — Септимус. Маятник раскачивается, и кружится, и взлетает все выше и выше. Неподвижные точки в конце каждой дуги складываются в завитки спирали, уходящей ввысь вместе с ним, застывающей в ледяном эфире путем восхождения. Там, наверху, небо — потемневшее око, зрачок его — раскаленная топка. Септимус взглянул вниз и увидел, что крохотное суденышко уже цепляется за самый край океана. Он поднимается выше с каждым взмахом маятника, и океан становится все меньше и меньше, а земля под ним скользит то на восток, то на запад. Просторный бассейн Атлантики сжимается до размеров Средиземного моря, Срединного моря, где «Вендрагон» и его капитанская команда разыграют последнюю метаморфозу загадочного корабля. Септимус поднимается еще выше, еще ближе к лютому солнечному оку, и Срединное море становится меньше своего соседа, Понта Эвксинского, прозванного Черным морем за его обильные туманы, а корабли, ползущие по его поверхности, превращаются в крошечные щепки, блики на морской глади. Мысы, заливы и полуострова сливаются в сплошное пятно и пропадают в сплошном контуре береговой линии. Теперь «Виньета» уже не видна. Огненный шар увлекает его еще выше, и океан снова уменьшается. Черное море устремляется через Керченский пролив в мелкий северный бассейн, который массагеты называли Темарендой, Матерью Вод, а римляне, пришедшие после них, — Меотийским морем. Здесь течения поворачивают против часовой стрелки, и в море вливаются свежие струи Дона, Ей и нескольких мелких речушек. К востоку яростные июльские штормы проносятся над лабиринтом песчаных карьеров в низинах кубанской дельты. К западу Арабатская Стрелка отрезает их от гнилых болот и лагун Сиваша. Турки называли это место Балык Дениз — Море Рыбы, потому что в этих водах раньше водились осетры. Но теперь рыба ушла, а Темаренда, Мать Вод, отпустила своих сыновей, устремившихся каждый к своей цели, не похожей на цель другого, как и на ее собственное предназначение. Теперь эти воды называются гораздо проще: одни зовут их Азовским морем, другие — Морем Забак.

Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 223