Кроме того, это было долгое путешествие. Я уверена, что мои звери голодны.
Улыбка Нисмеры была такой же ядовитой, какой я ее запомнил. Генерал рядом с ней поднял когтистую руку, и из туннеля вышел Грифор. Он развернулся на пятках, и огромные чешуйчатые безногие существа последовали за ним. Я почувствовал, как руины Раширима дрожат от отвращения.
– Хотел бы ты увидеть, как рухнет еще один мир, прежде чем я навсегда погашу этот прекрасный свет?
Мое сердце забилось в груди – у меня возникла идея. Я мог истратить остатки своих сил, чтобы продержаться еще несколько минут, а мог бы использовать ее для последнего акта неповиновения. Я мог спасти людей на Онуне. Это был мир Дианны. Она поделилась им со мной, показав мне его ослепительный свет, познакомив меня со смертными. Я это ценил. Они не заслужили гнева Нисмеры, и не будут платить за чужие ошибки так, как Дианна или ее сестра. Никто не должен снова страдать из-за моей семьи. Я не мог остановить то, что должно было произойти со всем миром, но мог помочь хотя бы Онуне.
Она засмеялась, увидев, как в моей руке появился свет.
– Думаешь, ты в состоянии со мной сразиться, Самкиэль?
– Нет, но я не позволю тебе их уничтожить.
Я прошептал заклинание, которому отец научил меня многие столетия назад. Он надеялся, что оно никогда мне не пригодится, но ирония в том, что мне пришлось использовать это заклинание из-за его же секретов. Я должен спасти как можно больше людей. Свет вырвался из моей руки, окутав этот мир и Онуну серебряной пеленой. Я должен отправить их подальше отсюда. Мне оставалось лишь надеяться, что я смогу вырвать их из чудовищной хватки. Если все миры открыты, я знал, что по крайней мере в одном из них они будут в безопасности. Хотя бы в одном.
Я сжал руку в кулак и вырвал из себя последние остатки энергии. Я осел на пол, сердце билось так, будто было готово остановиться в любую секунду.
– Пока я жив, ты не прольешь ни единой капли крови.
Нисмера, Каден и Исайя изумленно уставились на волны света, устремившиеся к небу. Я улыбнулся, моя задача была выполнена.
– Унир восседал на сверкающем троне и держал в руках посох, с помощью которого можно было строить миры. Он пытался установить мир, хотя на самом деле ничем не отличался от монстров, на которых, как он утверждал, они охотились, – сказала Нисмера, выплевывая в меня холодные, ядовитые слова. Она постучала рукой в когтистой перчатке по копью с золотым наконечником. – Ты такой же, как он, умрешь так же.
Она провела изогнутым кончиком копья по моей щеке, опускаясь к шее. Холодное железо впилось мне в горло – она коснулась того самого шрама, который оставила в прошлую нашу встречу. Той самой раны, которая чуть меня не обезглавила. Она отбросила подаренное Дианной ожерелье в сторону, не подозревая, что оно для меня значит.
– Ничего не напоминает? – Она крутанула золотое копье в руке, вжимая острие в мою плоть. – Ты помнишь, каково это – чувствовать мое копье на своей шее, Самкиэль? Я много об этом думала. То поле битвы. Если бы я была хоть на секунду быстрее, твоя кровь пропитала бы землю. Мне бы очень хотелось увидеть лицо Унира, осознающего, что самое дорогое, что у него было, мертво. Эта мысль приносит мне чистую радость. – Она сильнее прижала кончик копья к моей шее, и я стиснул зубы. – Надеюсь, он наблюдает с небес и плачет, видя, как я возвращаю себе свою корону, свой трон.
Я знал, что произойдет, и у меня не было сил даже стоять, не говоря уже о том, чтобы бороться. Ухмылка Нисмеры стала торжествующей. Время замедлилось, и я посмотрел на три широко открытых портала позади меня. Те самые порталы, через которые ушли члены Руки, моя семья. Я больше их никогда не увижу. Моя сила рассеялась, и я чувствовал, как утекает и моя жизнь. Даже если Нисмера промахнется, мне все равно конец.
– Я уже много лет не убивала богов. Посмотрим, не растеряла ли я хватку.
Нисмера отдернула руку, готовая вонзить копье мне в шею и закончить то, что она начала давным-давно.
Я думал не об ухмылках врагов или о предательстве семьи. Нет, моя последняя мысль была о ней.
Дианна.
Ее смех. Ее тепло. Ее вкус. Как она держала меня в объятиях, залечивая веками зияющие раны. То, как она со мной говорила. Как она пересекла со мной всю Онуну. Разноцветные огни фестиваля, громкая музыка. Как она показала мне все любимые сладости. Заботилась обо мне. Платья, которые я создавал специально для нее. То короткое время, которое мы провели по-настоящему вместе. То, как она могла бы меня полюбить, если бы у нас было больше времени. Я вспомнил ее улыбку и то, как она морщила нос, когда ее раздражали мои слова. Как она игриво толкала меня в плечо, когда я говорил что-то, что ей втайне нравилось.
Рай. Вот чем она была для меня и чего мне так отчаянно не хватало. Я знал, что даже после смерти не найду покоя в загробной жизни, потому что там не будет ее. Я сожалел только о том, что не успел сказать, как глубоко она закралась в мое сердце, став частичкой моей души.
Оглушительный рев пронзил воздух, за ним последовали щелчок и хруст. Нисмера остановилась, и мы все посмотрели на дверной проем. Острозубая голова рептилии прокатилась мимо и остановилась у ног Нисмеры. Его язык был высунут, глаза закатились.
– Какая мерзость, и как мне выковыривать это из-под ногтей?
Меня словно пронзило током. Мое израненное, едва живое сердце из последних сил колотилось в груди.
Дианна.
Я почти плакал. Но нет, она не могла быть здесь. Не с ними. Губы Нисмеры искривились в рыке, когда она посмотрела на своего мертвого последователя, а затем на ту, кто его убил.
– Ой, прости. Он был твой, да?
Пропитанные кровью туфли Дианны стучали по полу. Ее алые глаза встретились с моими, и мое сердце сжалось. Ее силы вернулись в двойном объеме.
Исайя, казалось, был ошеломлен, и все они сделали шаг назад. Кем бы ни был рептилообразный, его смерти было достаточно, чтобы приспешники Нисмеры по-настоящему испугались. Нисмера пристально посмотрела на Кадена, угроза исходила от нее мощными волнами. Каден покорно опустил голову.
– Боги, вы и правда много болтаете. Думаю, виновато ваше чертово эго, – сказала Дианна, вытирая
