Варсонофий боязливо шагал рядом, оглядываясь на воеводу и потирая ушибленное ухо. Раненого князя осторожно подняли и на накидке внесли в сени, где их уже поджидал хлопотавший приказчик.
Обернувшись к Лютобору, который тоже все видел, Коловрат приказал:
– Ты, Лютобор, теперь со мной останешься. До конца.
Тысяцкий кивнул, чуть помедлив.
– Что делать-то, Евпатий Львович?
– Время нужно выиграть, чтобы князя спасти, пока лекарь его пользует. Стой на страже и держи ворота со своими людьми сколько сможешь, коли татары появятся. В помощь тебе людей оставшихся дам. Ратиша приведет.
– Дозволь спросить, Евпатий Львович, – осторожно проговорил тысяцкий, чуть наклонившись вперед, чтобы его никто более не слышал, окромя воеводы, – а как же ты князя спасешь, коли татары прорвались и скоро здесь будут? Спрячешь куда?
– Спрячу, – кивнул Коловрат, – так спрячу, что никто не найдет.
И, поймав недоумение во взгляде тысяцкого, предупредил:
– Ты только лишних вопросов не задавай. Чуть промедлим, все здесь и поляжем. Держи ворота покудова.
Лютобор распрямился и выдохнул:
– Добро.
Вскоре он со своими ратниками перегородил улицу со стороны Спасских ворот. Несмотря на адскую круговерть огня, охватившего уже половину Рязани, – повсюду горели дома и даже церкви, – вокруг терема Коловрата было еще спокойно, словно Бог хранил этом место. Терем ближайшего соседа, купца Доброжира, был превращен в руины и давно сгорел, а его выжившие обитатели перебрались на другой край Среднего города, к сродственникам. Дом купца Палки еще стоял, но и там все окна были закрыты ставнями, а по двору слонялись только бездомные собаки. Что стало с обитателями, воевода не успел узнать.
Сам Коловрат вошел в дом и заглянул в помещение на первом этаже, где Варсонофий пользовал князя при свете десятка толстых свечей. Стрелу тот уже удалил и сейчас, промыв рану, зашивал ее костяной иглой. Вокруг было много тряпиц, измаранных в крови. Рядом на столе стояла бадья с чистой и теплой водой. А ключница Марфа прислуживала лекарю. Князь был в беспамятстве и даже не стонал – Варсонофий напоил его каким-то снадобьем из своего мешочка. Но работа, похоже, спорилась. Получив внушение от воеводы, лекарь быстро пришел в себя и взялся за дело рьяно. А дело свое он знал.
Убедившись, что жизнь князя пока вне опасности, Коловрат подозвал Ратишу и Захара.
– Отправь десяток людей с самострелами на дорогу, Лютобору надо помочь, – произнес он, обращаясь к Ратише. – А еще с двумя переодень второго мертвеца, что в санях лежит, в княжеские доспехи. Подбросим его татарам.
Потом воевода перевел взгляд на приказчика.
– А ты самого князя переодень в чистое белье, одежу зимнюю подбери попроще, чтобы не выделялся видом своим средь других. Да приготовь носилки крепкие. Сам готовься и проследи, чтобы Ладу с дитем подготовили. Время пришло. Пойдете первыми под землю.
Ратиша кивнул, быстро смекнув, куда клонит воевода. И отправился выполнять указания. Захар некоторое время молчал, не в силах поверить в происходящее, хоть и готовился к этому дню долго.
– А ты как же, Евпатий Львович? – выдавил из себя верный приказчик.
– А я, – усмехнулся воевода, – тут повоюю пока, сколь выйдет. Ну, давай, иди! Время дорого.
Раздав срочные приказания, Коловрат поднялся, наконец, в спальню. Несмотря на поздний час, в доме никто не сомкнул глаз. О прибытии мужа Лада ведала уже давно. Стояла, глядя из окна на суматоху во дворе, да прислушиваясь к звукам битвы. Криками, стонами и гарью был наполнен воздух над погибавшей Рязанью.
Едва Коловрат отворил низкую дверь и шагнул внутрь, наклонившись, боярыня бросилась ему на шею. Приникла к устам в долгом поцелуе.
– Пора, Ладушка, – объявил Коловрат, с трудом отрываясь от любимой жены. – Настал час. Гибнет Рязань. Прорвались татары сквозь Спасские ворота. Еще чуток и здесь будут.
– Сказывают, ты князя раненого к нам в дом привез? – взглянула Лада в глаза своему мужу. – Спасти хочешь?
– Хочу, – кивнул Коловрат. – Мы будем биться до конца, но Рязань обречена. Выживет князь – будет и надежда для Рязани. Хочу его с тобой, дитем и Захаром через подземный ход из города вывести.
– Так он же в беспамятстве, встать не может, – охнула Лада.
– Ничего, на носилках вынесем. Лекарь с нами пойдет. Дам тебе Ратишу в проводники и еще человек десять дюжих охранников. Вынесем. А на Соколиной горе есть тайное убежище в лесу, где можно схорониться до срока. Отлежится князь, в себя придет, выходим. Еда там есть и отряд небольшой верных людей дожидается. Так что не мешкая одевай дите, бери мамок-нянек и в путь.
– А ты как же? – вперила тяжелый взгляд в мужа боярыня.
– А я с Лютобором буду окрестности терема оборонять, покуда вы под землей не спрячетесь.
– А сам?
– Ежели смогу, то за вами последую, – ответил Коловрат, – встретимся на Соколиной горе. Ратиша дорогу знает.
– Не пущу. Идем с нами, – обхватила мужа боярыня за плечи. – Погибли же все, кого спасать будешь?
– Не все… – чуть отстранился Коловрат, – еще бьется Рязань, и я биться должен, покуда смогу. Я же воевода рязанский, аль забыла?
Поцеловав крепко жену на прощанье, Коловрат быстро вышел, чтобы не видеть слез, которые разрывали ему душу. Зайдя в детскую, поцеловал спящего сына. И, покончив с прощанием, спустился вниз.
К тому времени рану князю уже зашили и смазали целебными снадобьями. Варсонофий колдовал над повязкой.
– Закончил? – вопросил Евпатий. – Молодец, награжу, коли живы будем.
Варсонофий даже вздрогнул от этих слов. Занимаясь своим ремеслом, он вовсе позабыл о том, что происходит вокруг.
– А сейчас собирай все своим пожитки, – объявил воевода, – с нами пойдешь.
– Как же так, Евпатий Львович, – пробормотал лекарь, опешив. – Мне же домой надобно… Три дня не был.
– Сгорел твой дом, – тихо, но твердо сказал Коловрат, – еще вчера сгорел. Пока ты у Ревякиных был. Прости, не сказали тебе. Теперь ты при князе будешь до самого конца, али пока не спасемся. И помни, что это тайна. Проболтаешься кому – придется тебя казнить.
– А как же мы спасемся, коли татары рядом? – еще больше опешил Варсонофий, даже не обратив внимания на угрозы.
– Вот он знает, – ткнул пальцем в сторону уже одетого по-походному приказчика Коловрат, – его во
