А если Синдзиро меня выгонит опять, совсем… хотя он итак меня уже совсем выгнал. Ну, зато можно будет потом письмо Аюму ему не отдавать. То смятое ужасно Кикуко письмо. Ох, что-то я злая сегодня. Совсем.
И, как ни странно, голоса моего друга и любимого доносились из-за одной двери!
Я прижалась лбом к стене у двери, так чтоб меня сразу не заметили, если вдруг откроют и глаза закрыла, прислушавшись.
— Нет, я все видел! — сердито говорил Рескэ.
— И что же? — кажется, Синдзиро улыбался. — Да кто поверит тебе?
И замолкли оба надолго. Что же у них стряслось?!
Я накрыла ладонью грудь, в которой ужасно быстро билось сердце, боясь, что они выйдут, услышав этот жуткий стук.
— Ты убил ту собаку! — сердито прокричал вдруг мой друг.
Ткань легко прошуршала.
— Если ты не заметил, та собака хотела убить меня.
— Тебя вообще все собаки ненавидят.
— Все? Ты точно всех проверял? — теперь Синдзиро смеялся.
— Разве что Каппа Аюму проходил мимо тебя спокойно.
— Каппа… — задумчиво повторил молодой мужчина, будто промурлыкал. — И кто из нас не в себе, мальчик?
— Нет, это точно был ты! А Каппа… — Рескэ на мгновение смутился. — Это почти что сенбернар.
— Почти что сенбернар, — повторил Синдзиро вслед за ним, издеваясь.
И вскрикнул, кажется, отскочив.
— Боишься? — торжествующе вскричал подросток. — Я обегал не один храм, прежде чем его нашел!
Он… ему угрожает? Да он не имеет права, даже если мой друг, Синдзиро угрожать! Даже если Синдзиро меня выгнал!
Я уже сердито потянулась к ручке двери, но меня вдруг осторожно тронули за ногу. Царапнули.
Напугано вниз посмотрела.
Одноглазый котенок Рескэ и Хикари сидел у моих ног и укоризненно смотрел на меня. Да что он?!
Снова потянулась к двери. Укол коготков стал заметней. Посмотрела вниз. Котенок… серьезно качнул головой. Э… он, что ли, намекает на что-то? Просит не входить? Нет, не может же быть! Коты не умеют разговаривать!
Трехцветный котенок вздохнул. И поднял лапку, как на статуях манэки-но нэко.
— Ты — чудовище! — проорал сердито Рескэ.
Вскрикнул Синдзиро. Прошуршала плотная ткань, кажется, одеяло.
Я рванулась в палату. И боль пригвоздила меня к полу.
Ногой пихнула ужасного котенка, но он увернулся. И ничего, что одноглазый. Юркий, зараза!
— Уходи и больше никогда не приближайся к ней! — продолжал орать мой друг, внезапно обезумевший.
— Да что ты вообще знаешь?! — прохрипел Синдзиро.
Дерутся?!
Рванулась бы к ним, но когти, казалось, дошли до самых моих костей ступни. А то и пробили их, пригвоздив к полу.
— Уходи! Убирайся! — прокричал брат Хикари. — И больше никогда не приближайся к Сеоко! А то я найду что-нибудь еще! Вот увидишь!
Шуршание ткани. Вскрик школьника.
Я с трудом оторвала от ноги котенка, отшвырнула… ой, сейчас впечатается в стену! Но он ловко увернулся, мягко приземлился на лапы у стены. Но некогда с ним возиться!
Я распахнула дверь, ворвалась в палату.
Пусто.
Рескэ растерянный у кровати. Кровать пуста.
— Си… Синдзиро! — робко позвала я.
Тишина.
Гневно посмотрела на Рескэ.
— Нет тут никого кроме меня, — бодро соврал тот.
Он… мне врал? Друг мне врал?! За что? Почему игры такие жестокие у моих друзей?!
— Но я голоса ваши слышала!
— Ты еще под кроватью посмотри, — пробурчал он, руки в карманы запихнув.
Посмотрела. Раненного там нет.
Огляделась.
Так-то палата пуста, но окно… окно!
Бросилась к окну, с сердцем, замирающим от ужаса, перегнулась через подоконник.
Снизу не было никого. Парк у больницы был пуст.
— Как бы он выскочил в окно раненный? — пробурчал Рескэ. — Если б упал с такой высоты, у него бы раны разошлись — и он бы сдвинуться не мог.
— А ты откуда знаешь про раны? — сжала кулаки я.
Рескэ молчал. Долго, пугающе молчал. Мой друг не сразу ответил. Или… нет? Не друг он мне?
— Я узнал у медсестры, — тихо сказал он наконец.
Соврал, ибо видел его только что, может, он ему сам раны показал. Но… если голос Синдзиро здесь только что был, почему его сейчас тут нет?
— Наверное, его на перевязку увезли, — добавил торопливо мальчик.
— Но тут… тут были голоса! Двоих!
— Я… — он запнулся. — Я говорил с одноклассником по телефону.
Шумно выдохнула. Что-то тут было неладно. Мне не нравилось, как он отводил взгляд.
— Зачем же ты одноклассника назвал чудовищем?
— Ну, он… дурак.
— И только?..
— Ну вот.
— И ты еще сказал, что он убил собаку!
Брат Хикари шумно выдохнул. Сердито добавил:
— Но, послушай, ведь я не мог же это говорить Синдзиро?
— Да почему?! Ты его только что чудовищем обозвал!
— Так его же раненного привезли?
— Ну… да.
— И прямо в реанимацию?
— Выходит.
— Ну вот, сама посуди, если его привезли с грудью разорванной и сразу укатили спасать в реанимацию, значит, драка была ужасная?
— Выходит, — вздохнула.
— И если б рядом труп собаки нашли, то заметили бы? Ну, представь, мертвый мужчина, раны ужасные, а тут еще собаки труп рядом. Но трупа не было. Поэтому ничего о той собаке в новостях не сказали. Ничего не написали в газете. Если б на Синдзиро напала собака, а он бы ее сразу убил, то куда она делась, да еще вместе с лужами крови?
— Если только ударом убил, а не ножом.
— Но куда девалось бы тело собаки?
— Э-э… — я призадумалась. Почесала голову.
— Разве что он ее сам съел, — мальчик внимательно посмотрел на меня.
— Сам… съел? Собаку? Раненный? Умирающий?!
— Ага, так быстро, что никто ее не нашел. И упал умирать спокойно. Или спать.
— Ну бред!!! — возмутилась я. — Как же умирающий будет еще и гоняться за собаками, да еще и жрать их с такой скоростью?!
— Тем более, там следов крови не нашли, — добавил торопливо он.
— Не… так не бывает, — мотнула я головой.
— И я о том, — серьезно заметил он, внимательно смотря на меня.
