Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 205
– Достаточно, – ответил он.
– Достаточно, чтобы удержать Сиппанхамм и еще полдюжины городов. Мы разобьем их здесь и…
– Попробуй, – сказал Хротгар, когда ему перевели мои слова.
Я снова повернулся к нему:
– Я убил Уббу и уложил Свейна, а в следующий раз перережу глотку Гутруму и отправлю этого ублюдка к его шлюхе-матери. Мы попытаемся…
– Утред! – Альфред не знал датского, но по тону догадался, что именно я сказал, и попытался меня успокоить.
– Работа должна быть закончена, мой господин, – заявил я.
Во мне говорили гнев и ярость, причем не только на датчан, но и на Альфреда, который снова предлагал врагам соглашение. Он делал это слишком часто. Он мог победить их в битве – и тут же заключить мир, потому что верил, что датчане станут добрыми христианами и будут жить с нами в братском согласии. Такова была его мечта: жить в христианской Британии, полной набожности, но в тот день оказался прав я, а не Альфред. Гутрум не был разбит, у него все еще оставалось больше людей, чем у нас, и его следовало уничтожить.
– Скажи им, – велел Альфред, – что они могут сдаться. Скажи, что они могут сложить оружие и выйти из крепости.
Хротгар отнесся к этому предложению с тем презрением, какого оно и заслуживало. Большинство людей Гутрума еще могли сражаться. Они были далеко не побеждены: зеленые стены были высоки, ров глубок, и именно вид этих укреплений побудил Альфреда вступить в переговоры с врагом. Он знал, что при атаке неизбежно погибнут люди, много людей. Такую цену он не пожелал заплатить в прошлом году, когда Гутрум оказался осажден в Эксанкестере, но сейчас другого выхода не было. То была цена Уэссекса.
Хротгару больше нечего было сказать, и он отвернулся.
– Передай ярлу Рагнару, – окликнул я его, – что я все еще его брат!
– Без сомнения, он когда-нибудь увидит тебя в Валгалле, – откликнулся Хротгар и небрежно помахал мне рукой.
Я подозревал, что датчане и не собирались вести переговоры о перемирии, не говоря уж о том, чтобы допустить возможность сдачи, но согласились встретиться с Альфредом единственно потому, что это давало им время организовать оборону.
Альфред нахмурился, глядя на меня. Его явно рассердило мое вмешательство, но, прежде чем король успел заговорить, Беокка спросил:
– Что случилось с женщинами?
– Они отогнали ублюдков, – ответил я, – но Исеулт погибла.
– Исеулт, – проговорил Альфред, а потом увидел слезы у меня на глазах и растерялся, не зная, что еще добавить.
Он вздрогнул, что-то невнятно пробормотал и закрыл глаза, как будто молился.
– Я рад, что она умерла христианкой, – наконец проговорил он, собравшись с мыслями.
– Аминь, – добавил Беокка.
– А по мне, так лучше бы она была живой язычницей, – прорычал я.
И мы вернулись к нашей армии, где Альфред снова созвал своих командиров.
Вообще-то, у нас не было выбора. Мы должны были атаковать укрепления. Альфред некоторое время толковал об осаде, но это не имело смысла: нам пришлось бы тогда держать войско на вершине склона, и хотя Осрик настаивал на том, что у врага нет источников воды внутри крепости, у нас их тоже поблизости не было. Обе армии страдали бы от жажды, и у нас не хватало людей, чтобы помешать датчанам перейти ночью крутую насыпь и принести воды. А если осада продлится дольше недели, люди из фирда начнут ускользать домой, беспокоясь, как там без них поля, и у Альфреда появится искушение сделать жест милосердия, особенно если Гутрум пообещает принять христианство.
Поэтому мы убеждали короля пойти на штурм. Ничего умнее в создавшейся ситуации просто нельзя было придумать. Следовало построиться клином и послать людей на укрепления, и Альфред знал, что каждому человеку в армии придется принять участие в этой атаке. Вигулф и фирд Суморсэта атакуют слева, люди Альфреда – в центре, в то время как Осрик, чей фирд собрался снова и получил подкрепление из числа дезертировавших из армии Гутрума, нападет справа.
– Ты знаешь, что надо делать, – сказал мне Альфред без всякого энтузиазма. Он понимал, что посылает нас на пиршественный стол смерти. – Поставь в центре своих лучших людей, пусть они ведут остальных, и заставь других нажимать сзади и с боков.
Никто ему не ответил. Король выдавил горькую улыбку.
– Пока Бог был милостив к нам, да и впредь Он нас не оставит.
Однако Бог оставил Исеулт.
Бедная хрупкая Исеулт, королева-тень, потерянная душа.
Я пробился в первые ряды, потому что единственное, что мне оставалось делать, – это мстить. Стеапа, весь в крови, как и я, протолкался следом. Леофрик встал слева от меня, а Пирлиг занял теперь место за моей спиной.
– Лучше взять копья и длинные мечи, – посоветовал он, – вместо этих коротких штук.
– Почему? – спросил Леофрик.
– Когда карабкаешься на крутую стену, все, что ты можешь сделать, – это попасть врагу по лодыжкам, – объяснил Пирлиг. – И свалить его. Я уже делал это раньше. Тебе нужно оружие, которым можно дотянуться далеко, и хороший щит.
– Да поможет нам Бог, – сказал Леофрик.
Разумеется, всем нам было страшно, потому одна из самых страшных составляющих войны – это штурм. Будь я в здравом уме, я бы не рвался в атаку, но меня переполняла боль утраты, и я думал только о мести.
– Пошли, – торопил я, – ну же, пошли!
Но мы еще не были готовы к выступлению. Люди собирали копья, которые метали в недавнем бою, лучников выдвигали вперед.
Когда бы ни началась атака, мы хотели, чтобы сперва на врагов обрушились град копий и туча жалящих стрел, чтобы раздразнить датчан; однако на то, чтобы организовать копейщиков и лучников, расставив их за теми, кто пойдет на штурм, требовалось время.
А потом – к несчастью для наших лучников – снова начался дождь. Их луки все-таки смогут стрелять, но тетива из-за воды станет не такой упругой. Огромное брюхо черного облака нависло над долиной, небо потемнело, дождь начал барабанить по шлемам.
Датчане выстроились на укреплениях, колотя оружием по щитам, когда наша армия окружила их твердыню.
– Вперед! – закричал Альфред – и мы двинулись вперед, на укрепления, но остановились, подойдя на расстояние выстрела.
Дождь усы́пал каплями край моего щита; там, на железной кромке, появился новый четкий след от удара клинком, но я не помнил этого удара.
Датчане глумились над нами. Они знали, что́ надвигается, и, вероятно, радовались предстоящему штурму. С тех пор как Гутрум взобрался на холм и обнаружил тут крепость, он, вероятно, представлял, как люди Альфреда пойдут на эти стены и как тогда датчане нас перебьют, пока мы будем карабкаться на крутые склоны. Теперь настал час битвы Гутрума. Он поставил своего соперника Свейна и своего саксонского союзника Вульфера снаружи крепости, без сомнения надеясь, что те смогут уничтожить добрую часть армии саксов, прежде чем начнется штурм укреплений. Для Гутрума было не так уж важно, что эти люди сами погибнут. А теперь его воины станут сражаться в битве, которую он готовил с самого начала.
Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 205
