Обычная харизма и природная привлекательность канули в Лету.
…В силу общего упадка сил и тотального нездоровья передо мной стояла совсем непростая задача. Можно сказать, трудно выполнимая. Особенно с учетом тюремного медобслуживания, стрессовызывающей окружающей среды и «диетического» тюремного питания.
С другой стороны, не боги горшки обжигали… Выражаясь финансовым языком, Лев Маратович Трахтенберг намеревался превратить «дефицит» в «актив». Устроить персональную ярмарку собственного тщеславия. Доказать самому себе, что «я могу»…..Бросить курить. Похудеть до своего обычного веса (180 паундов/80 кг). Заняться спортом – тяжелой и легкой атлетикой. Изменить индекс массы тела. Освоить начальную йогу. Начать голодать по Полю Брэггу. Научиться правильному дыханию. Вести активный образ жизни. Изучить и следовать правилам здорового питания (насколько это возможно). Медитировать. Быть великодушным. Простить врагов. Найти силы улыбаться и шутить, в том числе и над самим собой. При этом не забывать об основной этнографическо-антропологическо-культурологическо-лингвистической установке современности. Написать сатирический тюремный роман. В меру познавательный, в меру авантюрный, в меру куртуазный. При полном отсутствии захватывающего сюжета…
Но сначала – выздороветь!
С помощью физической культуры и широкомасштабного наступления на форт-фиксовскую больничку.
Атаковать, так атаковать! С паршивой овцы – хоть шерсти клок…
…В первый же месяц после попадания в тюрьму я записался на фельдшерский прием. Для знакомства их со мной, скажем так, чтобы лепилы поняли, что «живой труп» шутить не намерен и чтобы отчетливо осознали, чьи в лесу шишки.
Особенно при наличии такого количества справок и заключений от настоящих врачей…
Облом произошел быстро… З/к № 24972-050 не получил категорического отказа. Меня даже выслушали, хотя заметно нервничая и пропуская половину информации мимо ушей. Вместо категорического «нет, с этим мы тебе не поможем», я, сам того не ведая, завяз по горло в труднопроходимом болоте под названием «Американская Тюремная Медицина».
В какой-то отвратительнейшей и вязкой ловушке, совсем как в липких слюнях чудовищ из кинофильма «Чужой». Бюрократических, равнодушных, безграмотных и абсолютно неэффективных.
Я мечтал об огнемете сержантки Рипли…
…Просмотрев краем глаза письма моих докторов, филиппинский лекарь, не моргнув глазом, выписал мне ДЕВЯТЬ лекарств: от давления, от боли в спине, от сердца, от высокого холестерина, от отдышки, от простаты, от почек, от печени, от живота и еще от чего-то. Таким образом, предохранился от потенциальных жалоб или исков: «Лечение назначено. Меры приняты».
Не хватало лишь антибиотиков, которые, как я позже узнал, тюремные врачеватели назначали всем желающим. По поводу и без оного. По любому чиху, прыщику или жалобной истории.
Еще через две недели «русский пациент» получил пакетик с пилюлями. Увидев это разноцветное и изощренное издевательство над плотью, я не раздумывая спустил его содержимое в унитаз.
Решение было принято! Отказ от химии и незамедлительный переход на здоровый образ жизни! Как говорил старик Авиценна: «Промедление смерти подобно».
С тех самых пор я обращался в больничку только в крайних случаях. Самых-самых. Или для получения мандата на тюремные привилегии.
«Дольче вита»[686] для больной «номенклатуры» заключалась в сезонных прививках от гриппа, нижней койке, второй подушке, облегченной работе и в особых случаях прописке в наэксклюзивнейших двухместных камерах первого этажа. В тихом спецотсеке для тяжелобольных и тех, кто не мог подниматься по лестнице.
Мечта идиота.
Вернее – мечта Трахтенберга.
В принципе – одно и то же. Не был бы идиотом, не загремел бы в тюрьму.
…Через полгода настойчивой работы, включающей некоторые аспекты «системы Станиславского», знатного больного перевели в разряд «хроников». Это позволяло не доплачивать за визит в тюремную «поликлинику» три доллара, как это делали остальные зэки. Но самое главное – в случае необходимости – «членам клуба» было значительно проще попасть на прием к специалисту или даже выехать на обследование в больницу Святого Фрэнсиса.
Упускать такую возможность я не имел права!
Каждые девять месяцев обновленный Трахтенберг сдавал анализы и, хоть и с боями, но все же попадал на прием к терапевту-многостаночнику. Мне надо было знать, на каком я находился свете, а также контролировать успехи в самолечении.
З/к № 24972-050 с ужасом и в то же время с жалостью рассматривал тяжелобольных, образующих длиннющие безрадостные очереди в медсанчасть. Молодых и старых, черных и белых, на костылях и в колясках. Для них пребывание в заключении оборачивалось новыми болячками, осложнениями, а иногда и смертью.
Ожидая по несколько часов вожделенного приема к «пи-эю» или (о, радость) к лицензированному «MD»[687], доктору медицины, я наслушался десятки, если не сотни, зэковских страшилок. Из жизни незамечательных людей и обслуживающих их аутсайдеров здравоохранения.
Если очереди в российских поликлиниках и русско-американских докторских офисах славились обсуждением болячек и перечислением процедур-специалистов-лекарств-народных средств, то форт-фиксовская славилась другим. Сидельцы жаловались на некачественное лечение, не-знающих-что-делающих-медработников, многомесячные ожидания, двухминутные приемы, потерю документов, отмены консультаций, отсутствие медоборудования, плохие лекарства, многочисленные и пустые обещания «разобраться», невозможность встречи со специалистом и все в том же духе.
Полнейший мезальянс: излечение больных и исправительная система. Брак без любви, производящий на свет выкидыш за выкидышем.
Темы для невеселого коллоквиума в зале ожидания не истощались никогда. Нас волновали и брали за душу вовремя-не-замеченные-пропущенные-и-не-вылеченные инфекции, переломы, разрывы связок, кисты. Опухоли, грыжи, трофические язвы, фурункулезы, простатиты, травмы позвоночника, диабет, мочекаменная болезнь, заболевания щитовидной железы, гастроэнтероколлиты, варикозное расширение вен, пародонтозы, артриты, мини-инсульты, дерматиты. В общем, полный джентльменский набор.
Порой мне не верилось в правдивость этих историй. Неужели такое возможно? И это – Америка XXI века? За базар отвечаете?
Во мне боролись два чувства. С одной стороны – бежать от форт-фиксовских лепил куда подальше, чтобы только не подхватить какую-нибудь гадость в вечно переполненном и пропахшем миазмами «накопителе». Или чтобы не поиметь от эскулапов неправильного лечения. Или чтобы не усугубить депрессуху, понаслушавшись больных зэков. С другой стороны, я все-таки был homo sapiens. Не простым, а не побоюсь этого слова, развращенным американским здравоохранением. К тому же – легким ипохондриком, понимающим необходимость профилактической проверки всех систем.
