* * *
Стук разбудил ее утром, как и запах бекона, привлекший ее внимание к столу. Кто-то принес завтрак. Она разбудила Хейзел. Поев, они умылись и переоделись в чистую одежду. Леггинсы Хейзел были еще дырявее, чем у Гвен. Они заплели друг другу волосы, успокаиваясь этим, а потом присоединились к юношам во дворе.
Костер угас за ночь, но дымок еще поднимался в воздух.
— Твоя коса расплелась, — сказала Хейзел.
— Ох, твоя тоже. Те ленты были со стола, да?
— Да. А что?
— Из крепости не вынести вещи.
— Ох, — Хейзел нахмурилась, а потом понимание озарило ее лицо. — О.
— Вот, используй это, — Эдди отрезал концы веревки на поясе и протянул им по кусочку.
— Спасибо, — она подвязала волосы, и Хейзел сделала так же.
— Готовы? — сказал Голик. — Хорошо. Вот план. Мы разделимся на две группы, — он замолк, глядя на что-то за вратами.
— Сисси, — прошептала Гвен достаточно громко, чтобы Эдди услышал. Хейзел взяла ее за руку.
Девочка вышла из леса, ее босые ноги были в грязи. Бордовая рубаха мужского размера скрывала ее маленькое тело, шнурки воротника были развязаны, рукава — закатаны до локтей. Нити черного жемчуга были обвиты вокруг ее талии, маленький мешочек свисал с них. Ее волосы были убраны в косы и украшены… бантами?
Не бантами. Мотыльками. Большими красивыми бабочками с шестидюймовыми крыльями. Черные, бордовые и бежевые рисунки украшали их крылья. Они были живыми, трепетали, но не могли улететь с волос Сисси.
— Кошмар, — пробормотала Хейзел.
Девушка замерла в пае футов от Голика, игриво окинула взглядом каждого брата с головы до пят. Уши Голика покраснели, но не от смущения. Он злился. Эдди стоял идеально неподвижно, Тео скрестил руки.
Сисси склонила голову.
— Одной не хватает.
Гвен и остальные не успели ответить, Эдди бросился к Сиси. Его ладони сжали ее горло, он затряс ее.
— Что ты с ней сделала?
Сисси улыбнулась, держась за его запястья. Мотыльки дико трепетали.
Тео схватил его за руку.
Эдди стряхнул его.
— Что ты сделала?
А потом Голик заговорил громко и спокойно:
— Принц Эдрик, мы не так ведем дела, — слова их отца.
Эдди застыл, задыхаясь, а потом отпустил Сисси. Он отшатнулся, лицо исказилось, словно он мог вот-вот заплакать.
Сисси улыбалась, словно ничего не произошло.
— Я знаю, где она.
Рука Хейзел дрожала.
Гвен отпустила ее и шагнула вперед.
— Скажи, где она, Сисси. Прошу.
Ее улыбка пропала, задрожала губа, и глаза стали печальными.
— Я хотела, но Эдрик был зол со мной, так что теперь я не скажу.
— Скажи нам хоть, куда она пошла.
Ее выражение стало задумчивым.
— У меня есть то, что вы хотите, но и у вас есть то, что я хочу, — она посмотрела на Тео.
Он нахмурился и расправил руки.
— Обменяемся, — сказала Сисси.
Гвен боялась спрашивать.
— Скажи, что ты хочешь.
Она прошла к Тео, отпрянувшего от нее, и провела пальцами по его руке.
— Я хочу его.
— Что? — сказали одновременно Гвен и Тео.
Сисси оглянулась через плечо на Гвен с отвращением на лице, а потом улыбнулась Тео.
— Я хочу, чтобы ты исправил ошибку брата и освободил всех нас. Просто прими остатки зелья дяди Риса, и я скажу, где ваша маленькая подружка. Мы сможем потом жить счастливо.
Голик шагнул вперед.
— Ни за что, — сказал Эдди. — Мы найдем выход без твоей помощи.
Сисси отошла от Тео. Она вытащила что-то из мешочка на поясе и подняла на ладони. Это было нечто круглое, плоское, как печенье, но цвета и текстуры грязи.
— Уверен? — сказала она. — Это так просто. Прими это, и все мы будем счастливы.
Тео медленно поднял руку. Он собирался это съесть.
Гвен потянулась, чтобы забрать это, не уверенная, что потом будет делать, но она не могла позволить Тео принять это.
Веснушчатая рука Голика сомкнулась вокруг печенья первой. Он держал ладонь раскрытой, его глаза были большими, а печенье крошилось и таяло на его коже.
— Что ты наделал? — крикнула Гвен.
Глава десятая
Гвен охнула, когда Голик посмотрел на нее голубыми глазами.
Тонкая струйка дыма вытекла из его носа, он закашлялся, и разлетелась коричневая пыль, сияющая, как бриллианты.
Хейзел схватила его за руку.
— Голик?
Он стряхнул ее и схватил Гвен за руки, притянул ее ближе.
— И как я раньше не замечал золотые искры в твоих глазах?
— Это из-за зелья. У меня карие глаза. Как грязь. Никакого золота, — она высвободила руки. Как это могло произойти?
Тео повернул Голика.
— Зачем ты это сделал? — потребовал он недовольным тоном.
— Я не мог позволить тебе съесть это.
— Я не собирался это сделать!
— Поздно уже. Она не может этим никем манипулировать, — Голик повернулся к Гвен. — Не вижу проблемы. Я словно проснулся ото сна. Словно нашел истинную цель в жизни.
— Истинную цель? — сказала Гвен.
— Да, — он шагнул, словно снова хотел поймать ее за руки, но она отпрянула. — Любить тебя.
Хейзел охнула, в тишине раздался тихий всхлип.
Гвен закрыла глаза и зажала переносицу. Она не могла сейчас с этим справиться.
— Я буду игнорировать эту… сложность пока что, у нас есть дела важнее, — она повернулась к Сисси. — Ты должна сказать нам, где Бэй.
Лицо Сисси было розовым от гнева. Она даже не покрывалась пятнами от смущения. Она топнула ногой и вскинула голову.
— Не скажу. Вы все испортили, вы за это и заплатите, — ее подбородок дрожал, слеза покатилась по щеке. — Я бы на вашем месте спешила. Тут мокро.
Она повернулась и ушла в лес. Один из бело-бордовых мотыльков улетел от ее косы в ветви.
— Кто-нибудь, скажите мне, что произошло, — сказал Эдди.
Тишина.
А потом говорил Тео:
— Твоя маленькая божья коровка пыталась соблазнить меня печеньем.
Хейзел фыркнула, потом рассмеялась, и это переросло в истерику.
Гвен нужно было увести ее внутрь.
— Хейзел, это…
