Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
Кэти налила два стакана и добавила сахара, потому что только это помогало ей вынести вкус чая.
– Моя бабушка тоже говорила «ледник», как и вы, – заметила Кэти, садясь на диван рядом с Лобо, который на секунду приоткрыл один глаз и тут же снова заснул.
– Думаю, все мы, старики, говорим «ледник», – ответила миссис М. – Когда я была маленькой девочкой, холодильников ещё не было. Дважды в неделю приходил человек с глыбами льда, и мы вешали на окно записку, сколько фунтов нам нужно. Кажется, ты так и не поплавала?
– Нет, – ответила Кэти, потягивая чай. – Они говорят обо мне. Мистер К. и моя мама.
– Правда? Мы все постоянно говорим о людях, которых любим, – сказала миссис М., сгибая и разгибая пальцы в воде.
– Не думаю, что они поэтому говорят обо мне… Он задаёт разные вопросы.
– Но это ведь не значит, что ты ему не нравишься?
– Вы сказали ему, сколько мне лет? – спросила Кэти.
– Нет. По-моему, ты мне этого не говорила. Девять? Восемь с половиной? – предположила миссис М.
– В сентябре мне будет десять.
– Прости! Я не хотела тебя обидеть. Мне стоило бы догадаться, что тому, кто читает взрослые книжки, должно быть уже около десяти. Хотя может быть, ты мне и говорила. Я что-то стала всё забывать.
– Все думают, что я младше, потому что я не очень высокая, – сказала Кэти.
Вернувшись домой, она спросила Монику, говорила ли она мистеру Куперу, сколько ей лет.
– Что? – спросила Моника. Она выглядела рассеянной: кажется, они с Нейтаном ссорились по пути из бассейна.
– Сколько мне лет, – терпеливо повторила Кэти. – Ты говорила, что мне десять лет?
– Нет, не думаю. Нейтан, ты не останешься смотреть новости?
– Нет, – ответил Нейтан. – Удивительно, что ты заметила, что я здесь. Ведь ты весь вечер так увлечённо болтала с этим типом.
– Не выдумывай. Он очень приятный человек, который никого здесь не знает, – возразила Моника.
– Тогда почему бы ему не познакомиться с кем-нибудь ещё? Почему обязательно с тобой?
Кэти поняла, что они ссорятся по-настоящему. Она смутно помнила, что её мама с папой иногда ругались, когда она была маленькой. Ей не хотелось слушать, и она ушла в свою комнату.
Кэти не думала о Монике и Нейтане. Ей было интересно, откуда Адам Купер узнал её возраст. И почему ей было так важно знать, как именно это произошло?
Глава 9
Как только Моника утром ушла на работу (она сказала, что у неё болит голова, и Кэти подумала, не было ли причиной головной боли то, что они с Нейтаном накануне по-настоящему поссорились), Кэти снова позвонила Дэйлу Кейси.
На этот раз ответил грубый мужской голос.
– Могу я поговорить с Дэйлом? – спросила Кэти.
– Он сейчас занят, – ответил мужчина. – Он должен закончить с домашними делами, прежде чем сможет разговаривать по телефону. Ему надо прополоть сорняки и подстричь траву.
– Он не мог бы мне перезвонить? – быстро спросила Кэти. – Я могу оставить свой номер?
– Почему бы и нет? Какой у тебя номер?
Кэти продиктовала номер телефона и повторила своё имя, надеясь, что мужчина на том конце провода его записал. Но хотя она всё утро прождала в квартире, никто не позвонил.
В ожидании звонка Кэти сочинила письмо Кэрри Ламонт и надписала на нём обратный адрес с конверта, который Моника получила вчера от своей подруги Ферн. Потом Кэти решила прочитать само письмо.
Моника ещё не ответила на него, поэтому оно лежало на столе в её спальне. Кэти всегда считала, что нехорошо читать чужие письма, но это был особый случай. Может быть, Ферн Ламонт написала о Кэрри что-нибудь такое, что дало бы Кэти подсказку.
Письмо было написано ужасным почерком. Миссис Андерсон поставила бы миссис Ламонт «удовлетворительно» за один только почерк, подумала Кэти. Бо́льшая часть письма была не очень интересной. Там говорилось о том, что миссис Ламонт снова вернулась на работу, потому что дети ходили в школу, правда, в данный момент у них были каникулы, и она не могла найти подходящую няню. Работа ей не очень нравилась, а её муж Чарльз думал только о боулинге, и ей приходилось заниматься всем остальным.
Кажется, миссис Ламонт очень любила жаловаться. Кэти была не удивлена, что её муж предпочитал играть в боулинг, а не сидеть дома и слушать её. Она жаловалась на всё. Но в самом конце письма Кэти обнаружила то, что искала.
«Мальчики сводят меня с ума своим шумом и неряшливостью, но больше всего меня беспокоит Кэрри. Она такой странный ребёнок (слово «странный» было подчёркнуто), и мне никогда не удаётся поговорить с ней. Она просто смотрит на меня своими необычными глазами и ничего не отвечает. Она не причиняет никаких проблем, но по какой-то причине рядом с ней всем становится неуютно. Думаю, мне не стоит этого говорить, ведь она моя дочь, но это замечаю не только я. Чарли всегда удивлённо смотрит на неё, поднимает брови и спрашивает, что с ней не так. Как будто я знаю! Почему мужчины считают, что дети – ответственность исключительно женщин? Он никогда никуда не водит детей и ничего для них не делает, кроме оплаты счетов…»
Миссис Ламонт писала что-то ещё, но это была самая важная часть. У Кэрри были необычные глаза, она была «странной», и мама тоже не понимала её.
Всё как и у меня, подумала Кэти.
Она тщательно продумывала письмо на случай, если миссис Ламонт первой откроет его и прочтёт.
«Дорогая Кэрри,
Ты меня не знаешь, но я думаю, что мы могли бы быть друзьями или переписываться. Я родилась десятого сентября того же года, что и ты, и мне кажется, у нас есть кое-что общее».
Кэти несколько минут жевала кончик ручки, раздумывая, стоит ли ей объяснять, что именно между ними общего, но потом решила этого не делать.
«Я люблю читать и люблю животных, – написала она. – И я бы хотела получить от тебя письмо».
Письмо вышло не самым интересным, но Кэти не знала, что ещё она могла написать, чтобы это не стало опасным.
Опасность. Опасно сходить с тротуара, не убедившись, что по дороге не едет автобус, или играть со спичками, или что-то подобное. «Опасный» – пугающее слово, и Кэти удивилась, что оно вообще пришло ей в голову.
А потом она поняла, что на самом деле чувствует себя в опасности. Ей страшно, словно вот-вот должно произойти что-то плохое. Если людям не нравится тот, кто отличается от них, могут ли они что-нибудь сделать? Могут ли они поступить ещё хуже, чем уже обращаются с теми, кто на них не похож?
Кэти вспомнила мальчика, который учился с ней в третьем классе. Это был чернокожий мальчик по имени Эфрам. Насколько Кэти знала, он никогда не делал и не говорил ничего такого, что могло бы заставить людей относиться к нему плохо. И всё же некоторые не хотели, чтобы он был с ними в команде, хотя он играл не хуже их. А другие ребята отпускали замечания по поводу цвета его кожи, так что Эфрам мог их слышать. Когда через несколько месяцев Эфрам переехал, Кэти надеялась, что теперь рядом с ним будут жить другие чернокожие дети, потому что ему, наверное, было очень одиноко.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
