Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Разумеется, устоять перед подобным соблазном не мог никто из подростков – и уже с первыми лучами солнца здесь вовсю катались мальчишки из дворцовой дворни. Кто на санках, кто на рогоже, кто на охапке соломы, а кто и вовсе на собственном седалище. Причем валяющиеся внизу две сломанные прялки[12] и обрывок тулупа подсказывали, что были они отнюдь не первыми весельчаками на ледовой тропе.
После заутрени суровые княжеские стряпчие веселую компанию быстро разогнали, разослав отроков на работы по хозяйству. Ибо сидеть на княжеских харчах за просто так не полагалось никому, хоть ты малый, хоть ты дряхлый. Работа по силам находилась каждому.
На некоторое время на склоне возникло затишье. Но ненадолго. Вскорости тут появились холопы, притащившие несколько санок, обитых поверху кошмой, да плюс к тому несколько старых, вытертых ковров и просто кусков кожи. Подворники прибрали оставшийся еще с ночи мусор – ошметки соломы, рогожу, деревянные обломки, после чего тихо исчезли. И почти сразу после них на край площади со смехом и криками прибежали другие мальчишки – но одетые уже не в простенькие овчинные тулупы и не в серые стеганые кафтаны, а в шубки бобровые да рысьи, да в душегрейки из индийского сукна, с каракулем, да в штанишки бархатные али меховые, в шапки собольи и песцовые.
Отроки быстро расхватали санки – и с громкими криками понеслись вниз по склону, задыхаясь от встречного ветра и придерживая руками шапки на головах. С малым опозданием сюда же подошли дядьки – пожилые в большинстве холопы; бывалые служаки и опытные воины, приставленные к княжичам, дабы учить их ратному делу, умению владеть мечом и луком, мастерству держаться в седле и сбивать на всем скаку рогатиной подвешенное на ветке яблоко. Ну и от бед возможных оберегать. В детское веселье суровые учителя вмешиваться не стали. Чего попусту подростков радости лишать? Праздник Покрова[13] всего раз в году случается!
Мальчишки скатились вниз раз, другой, третий. Разогрелись, раскраснелись, начали скидывать зипуны и шубки. Простого катания им теперь показалось мало – они стали толкаться, норовя спихнуть друг друга вниз, однако вместо этого то и дело срывались вниз сами. Парами, а то и целой компанией. Потом затеяли «петушинные бои»: поджимая одну ногу и прыгая на другой, наскакивали друг на друга, норовя сбить на землю, а еще лучше – на зеркальный лед. Однако сие вскоре им наскучило, и отроки перешли на схватки «верховые». Это когда один мальчишка садился на закорки другого, после чего кидался в атаку на такую же пару друзей, стремясь столкнуть противника с закорок на снег либо опрокинуть обоих на горку – и тогда побежденные с криками отчаяния улетали «в пропасть».
«Верховые» пары тут же стали сбиваться в команды, чтобы нападать на одиночек, те тоже стали собирать «армии» для совместных битв…
В общем – все пошло развиваться, как и во «взрослой» политике. Только без крови.
Однако сражения четырех-пяти «всадников» против пяти-шести возле горки уже не помещались, и развлечение вернулось к началу – отроки снова взялись за санки и ковры и стали по двое-трое скатываться на них вниз.
Ведь любое развлечение в компании – веселее.
Князь Юрий Дмитриевич появился у склона аккурат к этому времени. На сей раз он выглядел не воином, а придворным боярином: не в плаще, а в крытой парчой собольей шубе, украшенной поперек груди золотым шитьем, россыпью похожего на ледяные капельки речного жемчуга и пронзительно-синих агатов, в высокой бобровой шапке, в сапогах красных замшевых и с тяжелым, окованным серебром посохом из темно-бордовой вишни с яхонтовым навершием. И как знатного царедворца, его сопровождали несколько богато одетых бояр и четверо холопов с внушительными косарями на поясах.
– Дядюшка!!! – Русый вихрастый паренек лет десяти, одетый в бархатную ферязь с бобровой оторочкой, голубоглазый и курносый, оторвался от толкающейся возле саней компании, пробежался по мощенной дубовыми плашками площади, с размаху врезался в князя Звенигородского, отчего тот даже сделал шаг назад, и крепко обнял, прижавшись щекой к широкой груди: – Дядюшка, ну наконец-то!
Паренек чуть отстранился и вскинул голову на воеводу, превосходящего его ростом почти на две головы, обиженно нахмурился, глядя снизу вверх:
– Что же ты все не идешь да не идешь, дядя?! Ты же уже, почитай, две недели как в городе!
– Прости, Васенька, – положил ладонь мальчишке на спину Юрий Дмитриевич. – Полагал, как обычно, на охоту позвать. Там бы и встретились, и развлеклись. Да вот, не сложилось. Непогода.
– Так вот… – отпустил князя паренек. – Встала погода-то!
– Теперь уже мне в дорогу пора, племянник. Ты уж прости… – Рука непобедимого воеводы легла княжичу на плечо. – Но ведь не последний раз видимся, правда? В следующий раз встреча куда веселее получится, я тебе обещаю!
– Опять на полгода пропадешь, дядюшка… – набычился мальчик, недовольно оттопырив нижнюю губу. – А то и вовсе на год…
С самого малого детства князь Звенигородский был для княжича тем, кто приносит подарки и угощения, кто играет и развлекает, с кем просто и весело. Прочие взрослые отрока сторонились. Бояре опасались неправильно повести себя с сыном великого князя, нажить беды на пустом месте; холопы и дядьки кланялись и угождали. Отец всегда был занят, холоден и отстранен. И только Юрий Дмитриевич держался с ним, как должно мужчине с мальчиком. С добротой, но без заискивания. С любовью, но без подобострастия. И потому долгие расставания с дядюшкой юный Василий Васильевич всегда воспринимал как обиду, как несправедливое, незаслуженное наказание.
– А ведь я к тебе с подарком! – улыбнулся гость и сделал призывный жест.
Тотчас один из холопов подбежал, выставил вперед руки, на которых лежал сверток из темного, словно влажного полотна, и уважительно склонил голову.
Князь Звенигородский откинул один край свертка, другой, третий… На свет показалась груда широких вороненых колец, по каждому из которых вились золотистые надписи: «Славит Бог победителя» – на арабском, и «Василий Васильевич» на глаголице.
– Байдана[14]!!! – полыхнули восторгом глаза отрока. – Дядюшка, это мне?!
– Ты мужаешь на глазах, племяш, – потрепал княжича по щеке Юрий Дмитриевич. – Пора уже и о броне для походов дальних задуматься.
– Примерить можно, дядя? – снова вскинул голову Василий.
– Конечно. Она же твоя!
– Дозволь помочь, княже… – направились к мальчишке сразу двое седобородых дядек, но князь Звенигородский остановил их решительным жестом:
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
